Коллекционирование набивных тканей

Коллекционирование тканей — это, пожалуй, один из очень редких видов собирательства. Печатный процесс в виде набивки на ткани был известен издревле, ибо примитивные методы печати на ткани существовали еще в доисторическую эпоху. 

Сначала изготавливали так называемую модель — гравированную на дереве форму с рельефным зеркальным изображением узора, который хотели воспроизвести на ткани. Поверхность модели покрывали краской и плотно прижимали к натянутому полотну. Модели делали из твердых пород дерева — груши, клена, ореха. Гравированный узор мог быть как выпуклой, так и углубленной формы. В последнем случае окрашивался фон, а узор оставался цвета ткани. Самое древнее изделие из набивной ткани, дошедшее до наших дней, — детская туника IV века н.э., обнаруженная в гробнице Панаполиса в Верхнем Египте. В Европе набойки бытовали по крайней мере уже в VI веке. Об этом свидетельствуют узорные ткани, обнаруженные в гробнице св. Цезария (502—543), епископа Арля. 

Один из древнейших способов печати по ткани — восковая печать, ее описал еще Плиний Младший. Он сообщает, что в Египте красили ткани совершенно удивительным образом — брали белый материал, опускали в чан с кипящим красочным раствором, предварительно нанеся рисунок на материал, и когда ткань вынимали из чана, то те места, которые были обработаны каким-то веществом, не прокрашивались. Техника, которую описал Плиний, применялась не только в Египте, но и в Индии, и на острове Ява за много столетий до Плиния. В более поздние времена — в античности — была известна такая же техника печати на ткани. Р.Форрер пишет об этом в своей первой книге по истории печати на ткани, приводя примеры восковой печати на платках, обычно — голубых, реже — красных, когда орнамент оставался непрокрашенным. Здесь печать производилась так же, как описано у Плиния: орнамент наносился печатью по белому льну какой-то бесцветной жидкостью. Форрер пишет, что это был воск, так же, как и в восковой печати по ткани в XVII—XVIII веках. Воск немного оплавлялся, и рисунок приобретал очень своеобразный вид — нечеткость и легкую расплывчатость линий. Выразительность рисунка после прокраски ткани получила название «appret» — аппретура, выделка. Эта печать более долговечна. В захоронениях Верхнего Египта у древних коптов уже найдено большое количество шелковых и льняных тканей, при окраске которых использована восковая техника печати. 

Подробное описание техники набивки, бытовавшей в средневековой Европе, оставил итальянский мастер Ченнино Ченнини (род. ок. 1370). В его «Книге об искусстве или Трактате о живописи» есть глава «О способе украшать ткани набойкой». Описанный им процесс в основных чертах сохранился вплоть до XIX века, когда были изобретены тканепечатные машины. 

Начиная с XV века западноевропейские старопечатные книги украшали иллюстрациями, сделанными в технике гравюры на дереве. С тех же самых ксилографических досок делалась и печать на тканях, но гравюра на ткани отличалась укрупненными формами, а появилась она на много столетий, даже тысячелетий, раньше, чем гравюра в книгах (1460 г.). Опыт, наработанный в ксилографии на тканях, не мог не учитываться при появлении книгопечатания и печати иллюстраций в книгах. Известно, что города, в которых с XIII века процветало производство набивных тканей, славились и расцветом искусства гравюры на дереве. Пример тому — немецкий город Нюрнберг, где печатью по ткани прославился монастырь св. Екатерины, и нидерландский город Лувен. Но, пожалуй, самое архетипическое в печати на тканях усматривается в употреблении в набивках еще в XIII веке, в эпоху ранней готики, надписей или даже целых фраз текста — монограммы Христа «JHS», имени Девы Марии, слов из Святого писания. Это наблюдалось более чем за сто лет до изобретения книгопечатания и ксилографических книг, а также задолго до появления листовой гравюры. Надписи копировали готическое рукописное письмо. Традиция сопровождать сюжеты в набивках надписями сохранилась до наших дней. Особенно интересны ткани в стиле ампир, иногда текст в них занимает едва ли не столько же места, сколько и сам сюжет.

Первым, кто начал изучать историю набивных тканей, был ученый Роберт Форрер, доктор филологии, хранитель Доисторического музея в Страсбурге, коллекционер и автор работ, положивший начало научного изучения печати на тканях, и целого ряда других искусствоведческих исследований. Он родился в швейцарском городе Майлен 9 января 1866 года, умер 4 апреля 1947 года в Страсбурге, где провел всю жизнь. Форрер был историком древностей, археологом, нумизматом, историком искусств. В 1894 году он выпустил монографию «Печать на ткани византийская, романская, готическая и последующих эпох», где описал композиции на ткани и 129 фрагментов набивных тканей начиная с VI века н.э. В 1998 году вышла вторая монография Роберта Форрера «Искусство печати на тканях», в которой изложена история набивки на ткани в европейских странах, включая Россию, от Средневековья до времен Империи. Большая часть описанных им тканей — из его же коллекции. Огромный интерес представляет любое собрание набивок — тем более, если речь идет об уникальном собрании тканей с клеймом немецкого коллекционера и ученого Роберта Форрера. 

В 1920-е годы большую часть своего собрания древних набивных тканей ручной печати и тканей, имеющих композиции ксилографической печати, Роберт Форрер продал в Немецкий национальный музей в Нюрнберге, треть своей коллекции — в Немецкий музей книги и шрифта (г. Лейпциг). Последние составили два раздела музея — «Набивные ткани мелкоформатного рисунка», содержащий образцы различных тканей XIII—XIX веков, и «Искусство печати на тканях», где были собраны и ткани с крупноформатными ксилографиями, и композиционные гравюры, и картины, выполненные в технике ксилографии на шелке, атласе, бархате, XV—XIX веков. Эта экспозиция представляла немалый интерес для изучения истории печати на ткани, охватывая период с XIII по XIX век и включая образцы тканей разных стран. Она свидетельствовала о широком распространении набивных тканей в Западной Европе начиная со средних веков. 

Экспозицию музея открывала самая древняя часть коллекции — ткани XIII—XIV веков, редчайшие образцы романского и готического стилей (вплоть до XVIII века все набивные ткани коллекции, кроме одного итальянского образца, — немецкие). Это четыре экспоната XIII века и четыре — относящиеся к XIII—XIV векам. Все они представляют печать по льну как темной краской по светлому фону, так и наоборот. Для этих романских тканей характерен строго симметричный орнамент, включающий изображения птиц, оленей, растений, геральдических элементов, розеток, фрагментов восточного орнамента. Эти предметы выполняли не только декоративную функцию, но несли и символическую нагрузку. Так, олень был символом Христа, птицы олицетворяли грех сладострастия, акант символизировал Воскресение, так же, как и столь часто используемый художниками плод граната. Есть на тканях и изображения раскрытого плода граната с зернами, что символизировало церковь, объединяющую свою паству, еще раз свидетельствуя о том, что символика пронизывала все стороны средневековой жизни, включая бытовую. Именно для тканей ранних периодов очень важно иконографическое описание с расшифровкой сюжетов. 

К XIII веку относятся семь образцов тканей коллекции, к XIV — три. Это готическая печать, имеющая, кроме уже известных по романскому стилю орнаментальных элементов, целые фигурные изображения — сцены Распятия, охоты, ставшие традиционными для печати на ткани. Р.Форрер считал, что фигурные композиции появились в печати по ткани в середине XIV века. Древнейшая сохранившаяся деревянная модель для набойки с фрагментом Распятия датируется 1379 годом — это так называемая «доска Прота», получившая такое название по имени владельца. 

Кроме льна в XIV веке печать делали по шелку и бархату, причем, наносимая на бархат, она создавала иллюзию «рытого» бархата, употреблявшегося для одежды, мебели, ширм, надкроватных пологов, балдахинов и драпировок. Тут выделяется особый крупный рисунок печати на бархате, получивший название «гранатового узора». XV век представлен в коллекции Форрера тремя фрагментами тканей готического стиля — печать по льну и бархату, орнамент которых отличается, так же, как и романский, строгой симметрией рисунка. В XVI веке применялась уже не только одноцветная печать, как это наблюдалось в тканях прежних времен, а двухцветная. В XVII веке кроме традиционного льна использовали золотую печать по шелку, а также бордюрную печать. Здесь есть фрагменты тканей для облачений священников, покровцы на чашу с причастием. Среди образцов тканей Форрера есть примеры и восковой печати на ткани, когда выпуклый рисунок гравировальной деревянной доски покрывался горячим воском и отпечатывался на ткани, оставляя этот рисунок непрокрашенным при окраске ткани. Именно в этой технике выполнена фигурная композиция «Иерусалим» , сделанная в немецком городе Хеесене и датируемая около 1700 года. 

Прекрасно представлен XVIII век — это образцы немецких тканей, выполненных в стиле Людовика XVI, то есть в стиле французского классицизма, что свидетельствует о его влиянии на немецкое искусство. Использованы лен, бархат, парча. В них наблюдается сложная печать в три и пять цветов. Здесь особо выделяются любопытнейшие образцы — так называемые пробники — пробная печать, сделанная не на ткани, а на бумаге, но в ней выдержаны все цвета и оттенки. Только сделав пробные оттиски на бумаге, начинали печатать на ткани. Конечно же, эти чисто технические образцы не сохранялись, поэтому образцы у Форрера — чрезвычайная редкость. Любопытно и другое: вплоть до середины XX века, не говоря уже о XIX веке, некоторые рисунки набивных, так называемых «берёзовых» ситцев, выпускавшихся в России, были сделаны в стиле Людовика XVI, видимо, по образцам, привезенным немцами, основавшими здесь ситценабивные фабрики. 

В набивных тканях XVIII века из собрания Форрера можно заметить любопытные веяния времени, например, увлечение китайским искусством — «китайщину». Это восточное влияние ощущается в пейзажах тканей крупноформатной печати. В них же мы сталкиваемся с примерами переходных периодов в искусстве, когда в композиции одной ткани видны следы барокко — в трактовке деревьев и черты появившегося классицизма — в архитектуре храма. Свидетельства таких промежуточных моментов в искусстве, когда формы, несущие на себе печать слияния или борьбы двух стилей, иногда бывают интереснее образцов, в которых стиль присутствует в чистом виде.

Несколько образцов коллекции Р.Форрера — это «Toile de Jouy» — «обивочная ткань» французской фабрики по набивке на ткани Филиппа Вильгельма Оберкампфа, немца по происхождению, приехавшего в Париж и открывшего в Версале свое производство. Его набивные обивочные ткани вошли в моду в эпоху Людовика XVI, который присвоил его мануфактуре статус королевской. Мебель, обитая тканями, созданными Оберкампфом, пользовалась огромным спросом и во времена Наполеона, который назвал его «Seigneur de Jouy» — «Господин обивочных тканей». Для тканей Оберкампфа характерны элементы классицизма вместе с пасторальными мотивами, а также сильное китайское влияние, иногда его композиции были исполнены в чисто китайском стиле. 

В XVIII веке из сюжетов были очень популярны пасторальные мотивы, аллегорические и амурные сюжеты, сцены охоты и рыбной ловли и др., а из техник — гризайль. В коллекции много образцов тканей для носовых и головных платков, скатертей, ситцевых и бархатных обоев. Иногда на ткани копировали книжные иллюстрации. Есть набивные ткани XVII века с рисунками цветов и растений, сделанными явно под влиянием гравюр немецких «Травников» — «Hortus sanitatis» («Сад здоровья») XV века, только сильно увеличенными. Влияние книжной иллюстрации на набивную печать на тканях проявляется и в обойном ситце, произведенном в Мюнстере около 1800 года и выполненном в технике лиловой гризайли «Триумф Бахуса». Для рисунка этой ткани прообразом послужили «Триумфы» — лучшие гравюры самой знаменитой книги эпохи Ренессанса «Сон Полифила», изданной в Венеции Альдом Мануцием в 1499 году. Повозка Бахуса в рисунке на ткани запряжена леопардами, подобно единорогам, слонам, кентаврам и сатирам в «Триумфах» «Сна Полифила».

В раздел набивных композиций входят работы знаменитых мастеров, в частности факсимильная гравюра Альбрехта Дюрера из второй сюиты гравюр «Апокалипсис» 1511 года — «Мученичество св. Иоанна», выполненная на атласе. Этот кремовый шелк сглаживает контраст между черными линиями гравюры и фоном, смягчая трагизм изображенной сцены. 

Особо выделяется композиционная английская гравюра на хлопчатобумажной ткани 1812 года, которая называется «Пожар Москвы 1812 года». Это мужской носовой платок. Сцена явно сделана с натуры, и на ней изображены не существующие ныне кремлевские постройки. Любопытная деталь — отдельно изображены фигура казака, просто сидящего на коне, и фигура английского солдата (о чем говорит сопроводительная надпись), разящего врага. Еще один мужской носовой платок решен как сатира на Наполеона I, на нем несколько карикатурных композиций. 

Немалый интерес представляют крупномасштабные ткани эпохи ампир, среди шах — немецкие, французские, голландские и английские ткани. Преимущественно это обойные ситцы с набивными композициями, сделанными способом прокатки на валике с ксилографическим рисунком. Если драгоценные лионские тканые шелка сохранились в королевских дворцах, то ситцевые обои, которые использовали простые бюргеры, почти не дошли до нас. Благодаря образцам из коллекции Форрера можно видеть, как выглядели ситцевые обои эпохи ампир и стиля бидермайер, предназначенные, в том числе, и для обивки детских комнат, украшенные сюжетами с античными героями и богами. В тканях Форрера мы видим стили, не затронувшие архитектуру и не ставшие большим стилем, существующие только в мебели и интерьере, таким, как бидермайер.

В коллеции Форрера есть подписные и датированные, как это было в гравюре, набивки, представляющие особую ценность. Это имена: Колин Вулмерс, Филипп Оберкампф, Энри Фельдтраппе, Конрад Кифель и др. Огромный интерес представляет образец, на котором в правом нижнем углу есть печать «Sig. FOR-RER»(8) — «Собрание ФОРРЕРА», в книге это называлось бы экслибрис. Подавляющее большинство набивок его коллекции — ксилография, но есть образцы торцовой гравюры на дереве, гравюры на металле, в частности латуни. 

Коллекция Роберта Форрера представляет немалый интерес для искусствоведов, художников, историков костюма и интерьера, архитекторов и сценографов. Мы видим, что Р.Форрер, занимаясь собирательством, обладал превосходными знаниями истории различных искусств и археологии, в частности истории набивных тканей. Почти полное отсутствие справочных материалов по этому вопросу натолкнуло его на создание монографий по истории тканей. Таким образом, его коллекция имеет не просто общекультурное значение как одна из первых и редчайших коллекций подобного рода, но обретает еще и источниковедческую ценность. 

Татьяна ДОЛГОДРОВА 

Иллюстрации предоставлены автором. 

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 27 (май 2005), стр.76