Венецианское и европейское стекло эпохи Возрождения

В XIV веке производство исламского стекла, сосредоточенное в Дамаске, Алеппо и Египте, начало клониться к закату. Напротив, положение стекольной промышленности Мурано в это же время заметно улучшилось, особенно после 1380 года, когда Венеция после длительной и жестокой борьбы одержала победу над своей старой соперницей — Генуей, столь же могучей торговой и морской державой. Призвав на помощь Венгрию, генуэзцы осадили Венецию и чуть не прорвали ее оборону. Эти обстоятельства могут объяснить паузу в технологическом развитии муранского стеклоделия во второй половине XIV века. После победы над Генуей Венеция распространила свое господство на очень большую территорию, включая Падую и Верону, а затем Брешию и Бергамо, вплоть до границ Миланского герцогства. Венецианская республика, ставшая одной из пяти могущественнейших государств Италии, владела далматинским побережьем и многими частями Восточного Средиземноморья, а поскольку в XV веке значительная часть экономического производства и, следовательно, богатства была сосредоточена в Средиземноморье, значение Венеции как торгового центра Европы неуклонно росло. К 1500 году Венеция входила в число четырех крупнейших городов Западной Европы с населением более 100 тысяч человек и обладала большим политическим влиянием, но уже стала ощущать гибельную угрозу, исходящую от оттоманских турок с востока и торговой конкуренции со стороны португальцев с запада. Приспосабливаясь к меняющейся ситуации и маневрируя, республика смогла сохранять независимость в течение нескольких последующих веков, и за это время ее талантливые стеклоделы изменили общее представление об этом необыкновенно разностороннем материале, который в руках мастеров Мурано приобретал бесконечное разнообразие.

Венецианский стекольный мастер Анжело Баровиер, умерший в 1460 году, значительно повысил художественный и технический уровень муранского стеклоделия а Николо Пеллипарио в 1520-х годах поднял изготовление майолики в герцогстве Урбино на уровень настоящего искусства. Имя Анжело впервые появляется в архивах Мурано в 1424 году; после этого он занимал все более важные официальные посты и был одним из немногих, кому венецианские власти разрешали путешествовать. В 1455 году он побывал в Милане, где произвел большое впечатление на герцога, показав ему свои «прекрасные произведения из хрусталя (cristallo)». После этого, в феврале 1457 года, подеста Мурано разрешил Анжело и другому стеклоделу, Николо Мезетто, заниматься очень прибыльным делом, а именно — использовать их печи для производства хрусталя в то время, когда делать другое стекло было невозможно. Трудно установить точное значение этого сообщения, но, по-видимому, оно свидетельствует о том, что в то время производство «cristallo» было еще в зачаточном состоянии, и что Баровиер с помощью Мозетто еще усовершенствовал свое знаменитое бесцветное стекло cristallo - на этой экспериментальной стадии венецианские власти были готовы поощрять их рискованное дело, но лишь в той степени, пока оно не шло в ущерб обычному налаженному производству.

Известна запись, говорящая о пребывании Анжело Баровиера во Флоренции два года спустя, в которой он описан как «самый выдающийся мастер стекольного искусства», а еще через год, в 1460-м, после его смерти, Аюдовико Карбоне назвал его «лучшим венецианским мастером хрустальных ваз». Вероятно, его успехи в деле производства cristallo были лишь частью его достижений.

До нас не дошли сведения о его роли в развитии искусства росписи стекла эмалями и золотом, однако Анжело Баровиера превозносили как человека, «который знал все об искусстве стекла»; он заслужил уважение неаполитанского короля Альфонсо, французского двора и герцога Миланского. Посмертные панегирики нельзя считать точным документом, тем не менее слава Анжело Баровиера была несомненной. Мы не можем сказать, насколько она была заслуженной, поскольку сейчас не известен ни один предмет его работы. Можно лишь предположить, что его стекло было не тоньше, чем у его венецианских последователей после 1500 года, и содержало не меньше пузырьков и примесей.

В венецианских архивах середины 1440-х годов упоминается его современница, декоратор стекла Елена де Ландо. Больше того, одной из представительниц следующего поколения семьи самого Анжело, Марии (или Мариэтте) Баровиер, в 1487 году было разрешено построт4ть небольшую печь, возможно, для производства стеклянных стержней или для обжига эмалевой росписи на изделиях. Согласно указу от 1469 года, для открытия новой печи в Мурано требовалось согласие властей, и, например, в 1470—1471 годах они дали такое разрешение Пьетро ди Джорджио, который был «прекрасным мастером по росписи сосудов эмалями и золотом», но его изделия, так же как и изделия обеих мастериц, пока не идентифицированы. В венецианских архивах в период между 1450 и 1525 годами указывается еще восемь имен декораторов стекла, но ни один из сохранившихся сосудов нельзя привязать ни к одному имени.

К счастью, возможна атрибуция ряда изделий из художественного стекла другого эмальера той эпохи, Джованни Мария Обиццо (работал в 1488—1525 гг.), благодаря записи о юридическом споре 1490 года, когда он был назван «художником, расписавшим более тысячи изделий, и все позолотой и эмалью»; эти изделия были незаконно обожжены в печи неким Бернардино Ферро. Если, как указано, Обиццо специализировался в декорировании матового белого (молочного) стекла, тогда небольшая группа из примерно двадцати уцелевших изделии, расписанных эмалью в манере картин Витторе Карпаччо, работавшего в Венеции в 1490-е годы, вышла из его мастерской. Считается, что именно он расписал по особому заказу знаменитую вазу молочного стекла с круглыми ручками, украшенную портретом английского короля Генриха VII (правил с 1485 по 1509 г.), его девизом, изображениями опускной решетки у ворот замка и цепей. Как предполагают, эта ваза была частью даров, привезенных в Лондон в 1506 году Кастильоне от герцога Урбино, которого Генрих наградил орденом Подвязки. При таких обстоятельствах необычная форма вазы имела особый комплиментарный смысл, так как в то время она была очень модной в Северо-Западной Европе, где ее придавали расписным глазурованным керамическим сосудам — так называемой ранней нидерландской майолике, — и они часто изображались на картинах и миниатюрах фламандских художников, например, Жерара Давида, особенно в сценах Благовещения. Известна и другая венецианская ваза такой же формы и размера, только сделанная из изумрудно-зеленого стекла, на которой был изображен портрет Генриха VII, королевские регалии Англии периода 1405—1603 годов и корона. Еще в 1897 году она хранилась в одной частной коллекции в Англии.

Итак, уже в конце XV века венецианские стеклоделы сумели восхитить самых могущественных правителей Европы своими шедеврами — монументальными кубками на высоких ножках из позолоченного чистого стекла, украшенными гербами, и кубками, подносившимися по случаю обручения, из стекла сапфирно-синего, изумруднозеленого и бирюзового цветов, обильно украшенными эмалью и позолотой. Лишь единицы из этих статусных сосудов дошли до наших дней. Так, считается, что великолепный высокий кубок с гербами Венгрии на одной стороне и Богемии на другой, найденный в Бреслау, был сделан для короля Венгрии Матвея Корвина (умер в 1490 г.). На территории королевского дворца в Будапеште были найдены фрагменты кубка с гербом супруги Матвея королевы Беатрисы Арагонской (1457—1508), которая в 1486 году получила дары из Феррары, в том числе и сосуды из венецианского стекла. Сохранилось несколько сосудов с гербами Людовика XII, французского короля, и Анны Бретанской (умерла в 1514 г.), вероятно, изготовленных к их свадьбе в 1499 году. В Испании правящая чета Фердинанд и Изабелла (1479—1516 гг.) ввела моду на коллекционирование стеклянных изделий, и королева оставила свою коллекцию кафедральному собору в Гранаде, где ее видел в 1526 году венецианский посол Андреа Навагеро из Мурано. В описях имущества испанских благородных семей часто встречаются венецианские сосуды, и когда в 1528 году умер маркиз Приего, граф Фериа, в перечне его венецианских сосудов были бокалы, украшенные гербами Португалии. В Барселоне с 1455 года процветала гильдия стеклоделов, и ее лучшие мастера к концу XV века производили стеклянные изделия, которые конкурировали с венецианскими, хотя их формы и сюжеты были узнаваемо испанскими.

В исторических документах нет подробного описания техники эмалевой росписи, использовавшейся венецианскими стеклоделами, но в одном манускрипте XV века, сохранившемся в библиотеке монастыря Сан-Сальваторе в Болонье, содержится краткое, но верное сообщение: «Чтобы расписать стекло, например, кубки или другие стеклянные изделия, смальтой или любым другим цветом, возьмите нужную смальту, размягчите ее и растолчите на мраморе или порфире точно так, как это делают ювелиры. Затем промойте полученный порошок и наложите на стекло так, как вам нужно, и дайте ему полностью высохнуть. После этого поставьте стекло на край камеры, в которой охлаждаются стеклянные изделия, с той стороны, откуда их вынимают уже остывшими, и постепенно подвигайте его внутрь камеры, к огню, горящему в печи, и постарайтесь двигать не слишком быстро, чтобы краска не потрескалась; и когда вы увидите, что стекло равномерно нагрелось, возьмите его понтилем и введите в устье печи, стараясь вводить и нагревать его постепенно. Когда вы увидите, что эмаль заблестела и хорошо растеклась, выньте стекло и поставьте в камеру остывать, и дело сделано...»

Большинство изделий Ренессанса, расписанных эмалями, богато украшены позолотой, причем для этого всегда использовалась золотая фольга. Часто эмали накладывались поверх позолоты, что указывает на то, что золочение предшествовало эмалированию. Зернистую поверхность — обычное следствие наложения золотой фольги — часто легко заметить на изделии, особенно на участках, где листочки золотой фольги находят друг на друга, или там, где по фольге была до обжига выгравирована какая-либо надпись. В записи шведского священника Петера Манссона, который находился в Риме с 1508 по 1524 год, говорится:

«У рабочего есть также второй металлический стержень длиной 56 дюймов и такой же формы, как первый, но не полый внутри, называемый puntellum (понтиль). На его конце всегда есть кусок стекла, и его держат в огне. Этим понтилем берут кусок стекла за основание, он сразу же пристает к понтилю, и держат его в печи для разогрева. Затем его вынимают из печи и формуют с помощью щипцов... когда сосуд готов, отрезают кусок золотой фольги и накладывают его вокруг края. Стекло держат в печи, и золото тотчас же приплавляется к стеклу. Затем готовый сосуд переносят в другую камеру для охлаждения, но так, чтобы он не остывал слишком быстро и не треснул...»

Изделия Мурано из прозрачного, молочного или цветного стекла, украшенные позолотой и эмалью, пользовались успехом не только при каждом европейском королевском дворе, но также и на исламском Среднем Востоке, куда и правители, и купцы завозили венецианское стекло в больших количествах на протяжении всего XV века. Венецианский экспорт (в основном через Родос) в такие страны, как Сирия, стал еще выгодней после 1516 года, когда турецкий султан Селим I завоевал Сирию и Египет и сделал Константинополь столицей Оттоманской империи. Популярность стекла в Северной Европе заставляла искусных стеклоделов покидать Мурано, и в XVI веке они создали множество стекольных мастерских в наиболее процветающих землях, таких, как, например, южные Нидерланды, где после 1541 года производилось превосходное стекло «на манер венецианского». Их роль во Франции менее ясна, поскольку им приходилось соперничать с итальянскими стеклоделами из местечка Алтаре близ Генуи, которые пользовались особым покровительством.

В эпоху Ренессанса мастера Мурано охотно экспериментировали с древнеримскими техниками стеклоделия, причем зачастую результаты экспериментов были необычны и лишь отдаленно напоминали античные произведения. Так, в конце XV века они приступили к созданию техники millefiori, то есть изготовления стекла, в котором тонкие пучки разноцветных стеклянных палочек вставляются в стекольную массу, создавая на поверхности эффект яркого ковра из крошечных цветов. Разноцветные пучки не обязательно помещались в прозрачную стеклянную массу — могло использоваться и матовое голубое стекло, как, например, на ножке знаменитого бокала с изображением двух пар влюбленных, созданного примерно в 1500 году. Хотя мы не знаем доподлинно, когда в Мурано начали применять технику millefiori, известно сообщение 1496 года о Марии Баровиер, как об изготовительнице цветных стеклянных стержней (нитей), необходимых для этого производства. Кроме того, в работе Opera Omnia Маркантинио Коччио Сабеллико, книга III — De Venetae urbis siti (1500 г.), есть следующие слова: «Но подумайте, кому первому пришла в голову мысль включить в небольшой шарик всякого рода цветы, которые покрывают весной луга. А сейчас эти изделия видят все народы, поскольку их вывозят в разные страны...»

В то время цветные стеклянные стержни, помещаемые в стеклянную массу, были обычно матово-красного, белого и яркого прозрачного синего цвета, то есть такими же, как и стержни, применявшиеся венецианцами для изготовления бус, которые экспортировались в страны Ближнего Востока и пользовались там большим спросом. Однако, по-видимому, бытовые сосуды редко делались в технике millefiori. Дошедшие до нас предметы представляют собой изящные миниатюрные изделия, предназначенные для украшения великолепных «кунсткамер», или кабинетов диковинок, которые заводились высшей знатью, а не для повседневного пользования.

Мода на различные курьезы природы, охватившая королевские дворы Европы в эпоху Ренессанса, породила коллекционирование не только резного горного хрусталя, но и полудрагоценных камней красивой окраски и с необычным рисунком (халцедона, агата, нефрита, яшмы, гелиотропа, топаза, ляпис-лазури и т. п.). Обычно после полировки и придания формы камень поступал к ювелиру, который оправлял его в золото с рельефным декором и украшал эмалью. Это увлечение зародилось в Италии, и у его истоков стояли такие знатоки, как Изабелла д Эсте из Мантуи (умерла в 1539 г.). Оно распространилось по всей Европе, достигнув расцвета в XVII веке. И вновь венецианские стеклоделы сумели встать в авангарде этой моды, и к 1500 году, по словам Сабеллико, «они начали придавать своему материалу разные цвета и бесчисленные формы. Появились чашки, кубки, пивные кружки, кувшины, подсвечники, фигурки всяких животных, ритоны, бусы... Нет ни одного драгоценного камня, который не могли бы воспроизвести стеклоделы в этом прекрасном состязании природы и человека».

В Британском музее хранятся два редчайших изделия из халцедонового стекла, возможно, из числа первых удачных образцов этой техники: знаменитый кувшин 1500 года и неглубокая чаша, относящаяся, вероятно, к еще более раннему периоду, украшенная налепными ребрами, расположение которых имитирует огранку бриллианта. Ребра выполнены из контрастного светлого полупрозрачного стекла и будто переливаются разноцветным сиянием.

Оба эти предмета эпохи раннего Ренессанса демонстрируют искусство, с которым стекольные мастера Мурано овладели новым материалом, и даже в XVIII веке, когда в Европе вновь возродился интерес к цветным стекольным пастам, имитирующим естественную окраску полудрагоценных камней — от «малахитового» до «ониксового» стекла, — муранские стеклоделы продолжали успешно разрабатывать свое давнее изобретение — авантюриновое стекло. Благодаря его чрезвычайной популярности до наших дней дошло много превосходных образцов. Отличительное свойство этого стекла — включение медного порошка в «мраморную» стеклянную массу, что придает изделию искрящийся блеск. Считается, что этот рецепт оставался секретом знаменитой семьи стеклоделов Миотти из Мурано, которые открыли его в первой половине XVII века, и действительно, некоторые из сохранившихся шедевров датируются по стилистическим признакам периодом до 1700 года.

Еще одним камнем, поставившим перед венецианскими стеклоделами Ренессанса трудную задачу имитации, был опал. И примерно к 1600 году венецианцы нашли два решения, поскольку в первом европейском труде по технологиям и формулам цветного стекла — «L’Arte Vetraria», написанном священником Антонио Нери и опубликованном в 1612 году, среди драгоценных камней, стеклянные имитации которых были известны ко времени написания, упоминаются опал и girasol (огненный опал). Термин «vetri de girasol» постоянно использовался в документах XVIII века для описания многих «опаловых» стеклянных предметов в коллекции венецианского стекла, приобретенной датским королем Фредериком IV во время его визита в Венецию в 1709 году (впоследствии коллекция была помещена в специально для нее устроенную «Стеклянную комнату» в замке Розенберг в Копенгагене, где она хранится и сейчас). Несомненно, что изделия розенбергской коллекции уступают в смысле имитации опала, например, двум бутылям XVI века, хранящимся в «Зелеленой кладовой» Дрезденского музея, где собраны сокр ща саксонского двора. Эти бутыли, считавшиеся раритетами с момента создания, помещены в роскошные оправы из позолоченного серебра, а на одной из них имеется эмалевое изображение герба аббата Кемптенского (15711584 гг.) и дата - 1574 год. Правда, надо учитывать, что Нери проводил свои опыты по изучению рецептуры цветного стекла не в Венеции, а во Флоренции и Пизе, где великий герцог Козимо I (1537-1574 гг.) устроил стекольные мастерские. Однако венецианский опыт оказался незаменимым и здесь, и во Флоренции работал один из виднейших венецианских мастеров, Бортоло д’Алвизе, стремившийся заслужить щедрое покровительство Медичи. С 1579 года он работал в той же мастерской, что и Антонио Нери. До публикации своей книги Нери изучал стеклоделие также и в Антверпене, где с 1541 года работали мастера из Мурано, создав ряд великолепных изделий «в венецианской манере». Следовательно, нет сомнений в том, что Нери знал традиционные методы венецианцев.

Итак, производство превосходного молочного стекла и целой гаммы разнообразных прозрачных, ярко окрашенных цветных стекол (Нери перечисляет целый ряд рецептов для аквамаринового, изумрудного и синего стекла) в Мурано шло безостановочно, но стили изделий, изготовлявшихся из этого сырья венецианскими мастерами, постоянно менялись. Так, приблизительно в середине XVII века резкие перемены в моде заставили стеклоделов Мурано прекратить производство изделий, расписанных эмалью и золотом, за исключением лишь тех, что предназначались на экспорт на Средний Восток и в земли, лежащие севернее Альп. В самой Италии в это время по какой-то причине утратило популярность стекло, украшенное эмалью и золотом, причем именно в тот момент, когда муранские мастера довели до совершенства изготовление двух принципиально новых видов стекла, преобразовавших внешний вид их изделий и принесших Мурано новую дань восхищения со стороны аристократических поклонников во всей Европе. В 1550 году очевидец так описывал поразительные произведения стеклоделов Мурано:

«Стекольные мастера выделывают разнообразные предметы: кубки, флаконы, кувшины, круглые бутыли, блюда, зеркала, фигурки животных, деревьев, кораблей. Я бы мог долго говорить о многих прекрасных и изящных изделиях. Я видел их в Венеции, особенно на празднике Вознесения, когда их продавали в Мурано, где находятся самые знаменитые стекольные мастерские...»

Это свидетельство Георга Агриколы (1490—1555), ученого, написавшего большой труд «О металлах» I (De Re Metallico), опубликованный в Базеле в 1556 году. В нем, в книге XII, он подробно описал технологические процессы стекольного производства и привел иллюстрации с конструкциями печей и т. п. Посещая Венецию и Мурано, он больше всего поражался разнообразию форм, которые можно было придать усовершенствованному в то время стеклу cristallo, тонкому, почти невесомому, чистому и бесцветному материалу, который позволял стеклоделам выдувать и изготовлять невероятно сложные и изысканные формы. Благодаря необычайной легкости и при этом прочности cristallo стеклоделы Мурано получили идеальный материал для выражения своих художественных идей и искусного воплощения в стекле причудливых рисунков, которые создавали придворные художники маньеристского направления. Этот стиль в искусстве, бывший под патронажем многих королевских дворов, можно видеть на бесчисленных рисунках, которые в конце XVI — начале XVII века создавали для семьи Медичи художники Джакопо Лигоцци, Стефано делла Белла, Жак Калло, Баккио дель Бьянко и др. Работая с cristallo, венецианцы быстро научились не только передавать утонченные маньеристские пропорции, но и обыгрывать прозрачность и бесцветность стекла, добавляя небольшие детали ярко-синего стекла, накладывая на изделия четкие линии тонких синих стеклянных нитей, обычно по краям, либо дополняя свои произведения причудливыми элементами из толстого синего стекла. Хотя эта техника появилась еще в XIV веке, мастера Возрождения использовали ее в совершенно новой, артистичной манере, которая часто сочеталась с необычными и квазискульптурными формами - например, фигуры совы или персонажей комедии дель арте образовывали ножки высоких винных бокалов, а фантазийные лампы принимали причудливые формы лошадей, драконов или гротескных фигур.

Кроме тончайшего прозрачного cristallo, венецианцы в это время создали еще более необычный вид стекла — филигранное стекло (vetro a filigrana). Этот термин охватывает все разновидности стекла, декорированного стеклянной нитью, — изысканная техника, в которой тонкие стеклянные стержни, сплошные или трубчатые, помещаются в массу прозрачного cristallo; стержни изготовляются обычно из молочного белого, а иногда из синего или красного стекла. Такое стекло может быть выдуто в очень сложные формы. Различают три основных типа филигранного стекла, и название каждого из них отражает его основные свойства.

В первом типе, известном под названием vetro a fill, отдельные белые стержни после выдувания остаются изолированными друг от друга. На некоторых сосудах, особенно самых ранних, трубочки рельефно выступают над поверхностью стекла, и их можно ошибочно принять за налепные капли и нити, применявшиеся при старых техниках декорирования. Различие можно заметить по тому, что при формовке филигранного стекла цветные стержни сплющиваются и глубже погружаются в стеклянную массу.

Во втором типе, vetro a retorti (иногда его еще называют vetro a retortoli), стержни, погружаемые в прозрачную массу, образованы скрученными цветными стеклянными нитями, обычно молочно-белыми, но иногда к ним добавляются синие или красные. Скрученные нити образуют всевозможные узоры, а при расположении их рядами, которые могут состоять либо исключительно из скрученных нитей, либо перемежаться с простыми молочно-белыми стержнями, — формируют исключительно сложную и интересную фактуру поверхности стекла. Эта техника воплотила в себе совершенно новую концепцию стеклоделия.

В третьем типе, vetro a reticello (буквально — стекло с сеточкой), помещаемые в стеклянную массу стержни, как скрученные, так и простые, образуют решетчатый узор. Например, стеклодел может выдуть пузырь прозрачного стекла с погруженными в массу белыми стержнями и затем перекрутить его так, что стержни будут загибаться вправо, после чего накладывать на заготовку стержни из скрученных нитей так, что они будут загибаться влево, образуя вместе с простыми стержнями сетку. Ее можно сформировать и другими способами, например, искусный мастер может выдуть один пузырь расплавленного стекла внутрь другого так, что стержни в пузырях будут закручиваться в противоположных направлениях. Когда оба пузыря сплавляются вместе, стержни образуют правильную сетку с ромбами равного размера. Отличительной особенностью такого стекла является наличие бесчисленных мельчайших, почти неразличимых пузырьков воздуха в точках пересечения стержней. На свету они сияют, как капли росы на паутине, и словно освещают сосуд изнутри, подчеркивая тонкую фактуру узора из стеклянных нитей.

Венецианские стеклоделы использовали все три перечисленные техники в самых смелых сочетаниях, иногда даже помещая золотую фольгу в филигранное стекло «с сеткой». Известны большие блюда, около полуметра в диаметре, в декоре которых применялись все три типа филигранного стекла одновременно на разных участках блюда, при этом весь декор, сочетающий различные техники, был единым целым, а блюдо воспринималось как шедевр филиграни. Кроме того, мастера-стеклодувы добивались поразительных художественных эффектов, выдувая филигранное стекло в сложные формы. В результате появлялись сосуды необычной формы, украшенные рельефными деталями, с поверхностью, сплошь покрытой струящимися зигзагами белой филиграни.

Во второй половине XVI века вошел в моду еще один вид стекла, явившийся дальнейшим технологическим развитием тонкостенных, иногда дутых в форму, сосудов из прозрачного cristallo и филигранного стекла, — так называемое ледяное, или морозное стекло. Шероховатая и сверкающая, словно покрытая инеем, поверхность стекла в этой технике образуется при погружении горячего стекла в холодную воду и последующего повторного нагревания, достаточно медленного, чтобы поверхность, потрескавшаяся в результате быстрого охлаждения, не разгладилась. Повторно разогретое стекло еще раз выдувается, в ходе чего паутина из мельчайших трещин, покрывших стеклянную поверхность, растягивается, и поверхность становится довольно грубой на ощупь. После такой обработки стекло теряет гладкость и прозрачность cristallo и превращается, по сути, в его полную противоположность. Рельефные детали дутых в форму сосудов искажаются, а симметричность и ритмичность линейных узоров филиграни нарушаются. Эта причудливая путаница, внесенная в самое совершенное техническое исполнение, соответствовала духу маньеристского искусства. Изощренная техника морозного стекла очень ценилась в Италии и в самых утонченных дворах Европы: испанскому королю Филиппу II она так нравилась, что к 1564 году в его дворце ЭльПардо было шестьдесят пять таких изделий из Венеции.

По всей вероятности, мастера Мурано овладели всеми сложностями разнообразной филигранной техники в 1530-х годах, в период с 1527 года, когда был выдан патент на один из вариантов техники vetro a retortoli, по 1540-й - год публикации в Венеции труда Ванноккио Бирингуччо «Piiotechnia», где он привел точное описание vetro а reticello, хотя сам этот термин еще не использовался.

Бирингуччо пишет о «крупных и мелких предметах, сделанных из белого и цветного стекла, которые кажутся сплетенными из гибких ивовых ветвей, расположенных с правильностью и точностью по отношению друг к другу». Интересно, что он упоминает цветное стекло: сейчас почти неизвестны предметы XVI века, сделанные с применением цветных скрученных стеклянных нитей, но все же один из них, достоверно созданный не позже 1548 года, сохранился в Англии. Это один из двух кувшинов, выдутых венецианскими мастерами и украшенных оправой из позолоченного серебра, изготовленной в Лондоне в 1548— 1549 годах. Эти кувшины бесспорно доказывают, что производство простого филигранного стекла vetro a fili (матово-белого) и цветного vetro а retorti (белого с голубым) существовало уже в 1540-х годах, и в описи стеклянных изделий, принадлежащих Генриху VIII, перечислены «стеклянные кубки под одной общей крышкой, на них белые ромбы» — вероятно, это указывает на перекрестный рисунок белых нитей филигранного стекла. Поскольку документы свидетельствуют, что в 1549 году в Лондоне по контракту работали восемь стеклоделов из Мурано и до истечения контракта оставалось еще два с половиной года, то можно предположить, что эти два кубка, совершенно английские по форме и непохожие на венецианские, были сделаны муранскими мастерами во время их пребывания в Англии и что английские хозяева заказали для них у лондонских ювелиров прекрасные оправы из позолоченного серебра с откидными крышками, на которых проставлена дата — 1548—9 год.

Однако это также свидетельствует о том, что спрос на ренессансное венецианское стекло был так велик, что спустя всего лишь десятилетие после его появления последние новинки из Мурано уже можно было купить на другой стороне Европы, и их даже довольно хорошо копировали в некоторых северных мастерских, куда приглашались итальянские мастера для изготовления стекла на венецианский манер.

Мы видим, что в эпоху итальянского Ренессанса скромное ремесло стеклоделия стало утонченным придворным искусством, и такие знатные люди, как сын императора Фердинанда! эрцгерцог Фердинанд Тирольский (1520—1595) и правитель Гессе-Касселя ландграф Вильгельм IV (правил с 1567 по 1592 г.) основали стекольные мастерские не для прибыли, а для своего личного пользования, любопытства и просвещения. Стеклоделие стало атрибутом образованности и воспитания, и иной принц мог так же увлекаться им, как, например, император Рудольф II страстно увлекался токарным делом. В стекольной мастерской эрцгерцога Фердинанда, основанной в 1563 году недалеко от его Амбраского дворца в Инсбруке, работало очень мало мастеров, причем каждый из них был тщательно отобран с согласия Совета Десяти. По указанию эрцгерцога из стеклоделов Мурано выбирали тех, «у кого была фантазия». Сохранился кубок в золотой оправе, инкрустированной драгоценными камнями, и с крышкой, который считается одним из личных творений эрцгерцога. Однако в Кассе-Ае у ландграфа Вильгельма IV стекольное производство шло не так успешно, и вскоре после 1580 года он привлек к сотрудничеству стекольного мастера Франческо Вариско, работавшего в Швеции, и нескольких итальянских мастеров из Нидерландов. Хотя на день рождения ландграфа — 22 июня 1583 года — было успешно получено хорошее стекло, в мастерской дела не заладились. По просьбе итальянцев, их контракт был прекращен в августе следующего года, и они уехали, оставив ландграфу — и потомству — несколько прекрасных образцов филигранного стекла.

Повсеместное признание искусства стеклоделия и запрос на сочетание технологических новшеств с художественным творчеством были вызваны растущим почетом, которым стало пользоваться венецианское стекло при каждом европейском дворе. Следует отметить, что успех венецианского стекла основывался целиком на достижениях стеклоделов Мурано. Роль других мастеров, таких, как граверы, которые не участвовали непосредственно в процессе стеклоделия, оставалась незамеченной. Некоторые венецианские сосуды XVI века, в частности две изумительные филигранные тарелки с позолотой и гербом папы Пия IV (1559-1566), были покрыты тончайшей резьбой, выгравированной алмазным резцом. Но этот вид декора стекла не стал популярным в Италии — однако он пользовался большим спросом в Тироле и в землях к северу Альп. Например, сосуды эпохи английской королевы Елизаветы, которые изготовлялись в лондонской мастерской Джакопо Верцелини (работал в 1574—1606 гг.), часто гравировались алмазным резцом; в Нидерландах эта техника достигла расцвета в XVII — начале XVIII века, когда ее практиковали многие мастера и любители, чьи работы достоверно атрибутированы.

Вероятно, наиболее экстравагантным применением тонких стержней молочного и цветного стекла, простых и состоящих из витых стеклянных нитей, стало их использование в изготовлении фантазийных ножек винных бокалов и высоких кубков — vetri a serpenti. Эти виртуозно выполненные изделия, которые производились в Мурано с конца XVI века, активно копировались в Северной Европе, например, в мастерской Колине в южных Нидерландах. Легкие, экстравагантные сосуды для вина изысканной формы довольно долго производились и в Венеции, и в таких центрах, как Льеж и Брюссель, где была сильна традиция выделки стекла «на венецианский манер», несмотря на то, что стоимость производства одного такого изделия, как свидетельствуют документы, в пять раз превышала стоп мость изготовления обычного винного бокала. Однако более поздние варианты редко достигали уровня качества своих венецианских прототипов, отличавшихся живым, спонтанным артистизмом в отличие от почти стереотипного однообразия северных подражаний.

Подобные перемены происходили и в других областях. Больше и дольше всех других европейских земель восхищались венецианским искусством золочения и эмалирования стекла в Германии и Богемии, но и тут местные мастера постепенно овладели этой техникой и в конце XVI века создали свой собственный узнаваемый стиль, которому была суждена блестящая судьба на протяжении ста лет, прежде чем высокое искусство опустилось до уровня непритязательного крестьянского ремесла в XIX веке. Если не считать превосходных позолоченных и эмалированных сосудов, сделанных во Франции итальянцами (частично выходцами из Алтаре, конкурента Венеции) во второй половине XVI века, стеклянные изделия, произведенные самими французами в это время, очень редки. Однако уже в середине XVII века Бернар Перро (родившийся в Алтаре в 1619 г., но после 1651 г. работавший в Невере и долине Луары), получил королевское покровительство и патент (в 1668—1688 гг.) на новый способ производства стекла, в частности плоского (для окон и зеркал) и цветного - матового, молочного и прозрачного. Он умер в 1709 году, познакомив французов с новыми формами стекла, но все его нововведения, в том числе использование литейных форм для производства мелких фигур, похоже, имели лишь небольшой успех.

В XVIII веке вошла в моду еще одна новинка стеклоделия: стекло, в котором белые стеклянные нити «расчесывались», что придавало им сходство с перьями. Несколько превосходных образцов этой техники есть среди предметов, преподнесенных в 1709 году датскому королю Фредерику IV во время его визита в Венецию и хранящихся ныне в Стеклянной комнате в замке Розенборг. Чуть позже, когда всю Европу охватила мода на фарфор, муранские мастера создали ряд великолепных изделий с эмалевой росписью по молочному стеклу, в том числе набор из двадцати пяти тарелок, каждая с копией гравюры Луки Карлевариса (две из них хранятся в Британском музее). Однако, несмотря на все эти новшества, венецианское стекло быстро теряло свое главенствующее положение, что явилось следствием достижений английских и особенно богемских и немецких мастеров, которые после окончания Тридцатилетней войны в 1648 году стали активно развивать производство и вводить существенные изменения в технологии.  

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 84 (март 2011), стр.88