Мейсенский фарфор и его аналоги

Мейсенский фарфоровый завод — родина европейского фарфора, на изделия которого длительное время равнялись другие европейские фарфоровые мануфактуры. Поэтому наличие в музейной коллекции мейсенских работ всегда приветствуется. И, вместе с тем, это самый трудный и проблемный раздел коллекции в определении даты изготовления предметов. Дело в том, что в разные периоды в Саксонии копировали собственные изделия и ставили на них одну и ту же марку.

В 1964 году в Новосибирский государственный художественный музей были переданы четырнадцать предметов мейсенского фарфора из Государственного Эрмитажа. Среди них некоторые работы, датированные XIX столетием, были явно близки саксонским изделиям XVIII века. Это «Сухарница» и «Подсвечник с фигурой садовника и розетками».

Произведения из коллекции Новосибирского государственного художественного музея не имеют полных аналогий в известных нам публикациях эрмитажного собрания.

В каталоге К.С. Бутлер «Мейсенская фарфоровая пластика XVIII века» 1977 года под № 143 приводится корзина с букетом цветов, поступившая в Эрмитаж из собрания Е.П. и М.С. Олив в 1923 году. Эта корзина аналогична по форме и деталям росписи сухарнице. Овальная, прорезная, с рельефными голубыми цветами (незабудками) по борту. Однако если сухарница-корзина из собрания НГХМ имела более бытовой характер и не так обильно декорирована, то корзина с букетом цветов из эрмитажной коллекции предназначалась исключительно для украшения, возможно, и праздничного стола. Вокруг нее укреплены фигурки лебедей с птенцами среди фарфоровых цветов. Фигурки лебедей с птенцами упоминаются в отчетах Кендлера и Рейнике в ноябре 1747 года. Корзина с букетом цветов датируется серединой XVIII века. Таким образом, модель сухарницы-корзины, вероятно, не может быть датирована позже. В собрании Ульяновского областного художественного музея имеется аналогичная корзиночка 1763-1774 годов, ручки которой выполнены из бронзы (возможно, более поздняя реставрация). Модель, видимо, была столь популярна, что выпускалась на протяжении двух веков с различными вариациями росписи. Сухарница имела круглую наклейку на поддоне с надписью управляющего усадьбой (?): «В зрок» (в срок). На дне корзины - неглубокий рельеф, по нему — цветочная роспись, по краю кольцевого основания — синий знак живописца: «четыре черточки», марка синяя подглазурная: «мечи», в тесте цифры «66/128» (формовщиков XIX века). С 1764 года Мейсенская мануфактура представляла изделия для свободной продажи по каталогам с номерами моделей прошлого времени. Модели Кендлера повторялись по заказам на протяжении всего XIX века.

Стиль зрелого французского рококо оказал большое влияние на мейсенских скульпторов, начиная с эпохи И.Г. Кирхнера (начало 1730-х годов). Для него характерны накладные пластические украшения, отделка изделий плетенкой в плоском рельефе, покрытие поверхности предметов натуралистически трактованными цветами, исполнение ручек сосудов в форме скрученных ветвей с листьями. Все эти черты присутствуют в произведениях НГХМ.

Около 1740 года Иоганн Иоа хим Кендлер становится во глав-модельной мастерской, в котором работало свыше пятидесяти бос сиеров-модельмейстеров. Имение с именем Кендлера, отдавшего мануфактуре свыше сорока лет активной творческой деятельности, связанс утверждение барочного, а затем рокайльного, европейского стиля в посуде и пластике Мейсена.

Иоганн Иоахим Кендлер(1706— 1775) родился в семье пастора в Фишбахе, около Дрездена, учился у дрезденского придворного скульптора Беньямина Томе, затем стал его помощником, участвовал в отделке дворцов. Во время этих работ Кендлера оценил король Август Сильный и назначил его в 1730 году придворным скульптором, а в следующем — модельным мастером Мейсенского завода. Почти все произведения, вышедшие из стен мануфактуры, — плод коллективного труда. Но в процессе производства и в окончательном варианте все модели исправлял Кендлер.

Модель «Подсвечник с фигурой юноши-садовника и розетками» — не исключение из этих правил. Марка синяя подглазурная: «мечи», красная цифра «25» — номер живописца, в тесте номер формы модели: «3024», номер формовщика — «145» — соответствует более позднему времени — XIX веку. Согласно книге моделей, составленной формовщиком Петри, на 19 июля 1764 года в списке насчитывалась 3051 модель. Форму модели № ЗОЮ Бутлер датирует концом 1762 года. Вероятно, модель № 3024 была исполнена также в конце 1762 года. Семилетняя война, в результате которой частично была расстроена работа Мейсенской мануфактуры, продолжалась с 1756 по 1762 год; многие модели были утрачены. С 1763 года происходит изменение в марке мануфактуры. Таким образом, с учетом номера формы модели, модель подсвечника может быть датирована концом 1762 года. В центре двухрожкового подсвечника под стволом, украшенным мейсенскими цветами,

сидит сентиментальный юноша с пухлым лицом, в его правой руке букетик с розой, прижатый к груди, левая слегка касается ручки корзиночки для «огнива».

Серия «Садовники и виноградари» по мотивам назидательной поэзии сентиментализма — одна из самых многочисленных. К ее созданию были причастны такие ведущие скульпторы Мейсена, как И.И. Кендлер, И.К. Шенхейт и другие. «Подсвечник с фигурой юноши-садовника», несомненно, имеет к ней отношение. На примере этих двух произведений Мейсена видно, что копии XIX столетия, изготовленные на основании моделей XVIII века, были настолько точны, что, на первый взгляд, их невозможно различить. Нередко они превосходили оригинал. Копировался даже нанесенный вручную номер формы. Все это при творческом застое позволило сохранить высокий профессиональный уровень формовщиков и живописцев производства, преемственность и узнаваемость прославленной мануфактуры. Культивируя рукотворность, производство не проигрывает. Золотой век фарфора повторяется и в некоторых современных работах. Это дискуссионная проблема для фарфоровых производств. Но пока есть потребитель таких изделий, вероятно, бороться с этим невозможно.

К этому типу произведений из посуды относятся две тарелки Мейсенской мануфактуры XIX века, поступившие в музей в 1964 году из Государственного Эрмитажа. Их объединяет идентичный золотой декор «гильоше», нанесенный по кобальтовому бортику. На зеркале глубоких тарелок — галантные сцены в духе Ватто. Марка — «мечи».

В данном случае модели XVIII века, послужившие оригиналом для копирования, могут быть датированы на основании декора «гильоше», широко применявшегося в Мейсене 1770-1780-х годов, в период Марколини. Мейсенские художники того времени активно использовали в своей работе гравюры, в результате чего на мейсенских изделиях появились сцены из Буше, Ватто. Однако каждый образец перерабатывался, приспосабливаемый к новой технике, к требованиям материала, часто видоизменялся так, что возникало новое художественное произведение.

Копийным представляется также «Кувшин с крышкой» XIX века, исполненный на основе модели XVIII века, в его росписи варьируется разработанный тогда кобальтовый сухоцвет. Форма кувшина копирует кофейники того же периода. На поддоне указан номер модели — «7626», в тесте цифра «Z 62». К 1740 году в Мейсене Кречмар освоил технику создания подглазурной кобальтовой росписи. И вскоре на мануфактуре создали знаменитые подглазурные рисунки «луковичный» и «сухоцвет», последний из которых демонстрирует кувшин.

Долгое время бытовало представление о том, что подобные произведения, копирующие изделия XVIII века, малоинтересны для музейных, да и серьезных частных коллекций. Однако в последнее время и копийные работы все больше привлекают внимание опытных коллекционеров в связи с тем, что их уровень нередко достаточно высок, а оригиналов становится все меньше.

Вскоре после создания Мейсенской фарфоровой мануфактуры были образованы другие производства в Европе: в 1719 году — в Вене, в 1744 году — в Петербурге, в 1745 году — в Венсенне. В первые годы своего существования многие заводы Германии, Франции и России не только подражали саксонскому фарфору в формах и росписи, но и клеймили свои изделия знаменитой мейсенской маркой (два синих скрещенных меча).

Кувшин с крышкой из собрания НГХМ с пышными полихромными цветами, скомпонованными в букет, имеющий на поддоне марку Мейсенского фарфорового завода (мечи с точкой), лишь недавно был определен как изделие Императорского фарфорового завода 1760-х годов (?). Букеты и бутоньерки в его росписи составлены из пышных цветов, характерных для этого производства, они исполнены в достаточно сдержанной цветовой гамме и представляют собой вольную копию мейсенских росписей. На ручке, тулове сосуда в массе — множество производственных дефектов, которые не могли быть замаскированы даже умелой работой живописца. Роспись с двух сторон тулова кувшина не повторяется, не является парной, что встречается в фарфоре XVIII столетия. Несомненно, этот предмет может быть отнесен к ранним ординарным изделиям Императорского фарфорового завода с характерной для них цветочной росписью. Это подтверждает ряд других признаков: утолщенный черепок кувшина, характерный для ранних вещей ИФЗ, а также цветовая гамма и трактовка немецких цветов, присущая этому производству.

Известно, что 1765 год условно считается временем конца виноградовского периода, так как до этого года она еще называлась ПорцелиновоЙ мануфактурой и только с 1765 года — Императорским фарфоровым заводом, когда ставилась, как правило, марка с именем императрицы. Возможно, в период после переворота 1762 года марки могли быть различными, тем более для бытовых предметов частично продававшихся. Также можно предположить, что на доделках к мейсенским сервизам этого периода могла ставиться аналогичная марка. Узор «цветы Саксонии», появившийся в Мейсене в середине XVIII столетия, был любим в России XVIII века. Цветочные вариации на эту тему декорировали изделия ИФЗ екатерининского времени и продукцию раннего Гарднера. Александра Трощинская в своей книге «Русский фарфор эпохи классицизма» (М., 2007) пишет: «...в XVIII веке цветочные композиции на фарфоре Императорского завода практически не повторялись, состав букетов разнообразно варьировался. Центральное место в композиции занимала роза, пышный шиповник, тюльпан, перистый мак; вокруг центрального цветка группировались более мелкие цветы и бутоны с листьями. <...> Предпочтение отдавалось распустившемуся цветку розы, тюльпана или мака в окружении «облепивших» его более мелких цветочков и листьев. <...> Для цветочной росписи Императорского фарфорового завода была характерна ярко выраженная штриховая моделировка как бы полусухой кистью, а в исполнении гарднеровских мастеров она напоминала маховую манеру, свойственную народной росписи (эти особенности в целом отличают русскую цветочную роспись от майсенской, где использовалась плавная растушевка и заливка). <...> Общая цветовая гамма изделий Императорского завода — нежных, пастельных тонов, в отличие от мажорных по цвету гарднеровских цветочных композиций или яркого семицветия майсенских росписей... В целом, по манере письма многие ординарные изделия Императорского завода заметно схожи между собой. Вероятно, обучение шло по установленным образцам: живописцы копировали изображенные одним мастером цветы, однако букеты учились составлять самостоятельно».

Одно из первых частных фарфоровых производств в России было основано в 1766 году английским купцом Францем Гарднером. Известно, что на раннем гарднеровском фарфоре нередко ставилась марка Мейсенской фарфоровой мануфактуры. Интересные сведения об этом были опубликованы А. Трощинской в журнале «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 4 (26) в 2005 году. Так, чашка с блюдцем с корзиной цветов на синей ленте (марка: «мечи со звездочкой») поступили в Новосибирский художественный музей как произведение Мейсена 1774—1790 годов. Более внимательное знакомство с этими предметами выявило, что к Мейсену имеет отношение только чашка. Блюдце отличается более крупными размерами и высоким бортом, не соответствующим изящной чашке. На чашке — золотая отводка, на блюдце - красновато-коричневая. Несмотря на то, что марки этих вещей почти не различаются, их декор имеет существенные отличия. Роспись на блюдце значительно крупнее, корзина выписана плоскостно: горизонтальным пунктиром и цельными вертикальными линиями. Наконец, трактовка цветов в корзине также убеждает, что исполняли изделие живописцы Гарднера. Здесь мы видим плоскостное изображение фиолетового тюльпана и условное, типичное для завода Гарднера этого периода, исполнение пурпурной розы. Все это в совокупности позволило атрибутировать блюдце как произведение завода Гарднера 1780—1790-х годов. (По В.А. Попову, марка 60.)

Среди оригинальных мейсенских работ из собрания музея стоит упомянуть изящную вазочку с маскаронами 1763—1774 годов (марка; «мечи с точкой»), относящуюся к периоду деятельности француза-модельера Мишеля Виктора Асье, который только наметил отход от рококо к элементам классицизма. Снизу имеется буквенная малиновая монограмма исполнителя: «J». Известно, что Асье работал совместно с Кендлером по заказам Екатерины II. Возможно, вазочка была исполнена в то время. В Эрмитаж работа поступила из музейного фонда.

Интерес представляет чашка периода Марколини (марка: «мечи со звездочкой») 1774-1810-х годов, на которой изображена цветочная анаграмма blume (цветок) или Ыишеп (цвести). В эпоху сентиментализма, культа природного начала цветочная символика была очень популярна и нередко связывалась с символикой розенкрейцеров (братьев Розы и Креста). Согласно преданию, адепты общества утверждали, что власть человека над природой может стать безграничной.

Таким образом, саксонские музейные предметы могут преподнести немало сюрпризов. Решающее значение в их атрибуции имеют характер черепка, росписи изделия и наличие письменных источников.

Елена КОНДРАТЕНКО

Фотосъемка Игоря ШАДРИНА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 84 (март 2011), стр.82