Фома Гаврилов сын Торопов

В жизни и творчестве Фомы Гавриловича сохранились крайне скудные сведения. Он был сыном художника Гаврилы Ивановича Торопова, который, вероятно, и привил ему первые навыки в живописи.

Из личного дела художника, обнаруженного в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге, мы узнаем некоторые факты его биографии: «Лета тысяча восемьсот тридцать девятаго мая в тридцать первый день Генерал-Майорша Екатерина Сергеева дочь жена Герард отпустила вечно на волю крепостного своего от вечного залога запрещения и в спорт ни с кем настоящего крестьянина Фому Гаврилова, холостого, доставшегося мне по духовному завещанию от покойного мужа моего Генерал-Майора Антона Ивановича Герард, явленному и утвержденному в тысяча восемьсот тридцать первом году Московской палаты гражданского суда во 2-м департаменте написанной по нынешней восьмой ревизии земли Костромской губернии Солигалицкого уезда в деревне Афигановой». Помимо того, что Ф.Г.Торопов родился в деревне Афиганово Солигалицкого уезда Костромской губернии, происходил из крепостных крестьян генерал-майора А.И.Герарда и был отпущен на волю вдовой хозяина .31 мая 1839 года, в этом документе дается описание внешности молодого человека, достигшего совершеннолетия: «...приметами он Гаврилов осьмнадцати лет, росту двух аршин четырех с половиной вершков, волосы на голове и бровях светло-русые, нос прямой, глаза карие, лицом весноват, подбородок круглый. Особых примет нет, почему и вольным ему Гаврилову от сего отпускного жить, где он пожелает и избрать род жизни на законном праве, какой наречет, до которого впредь как мне, гак и наследникам моим детям ни в чем не вступиться».

После получения вольной у Ф.Г.Торопова появилась возможность приобрести профессиональное образование. Вероятно, в первой половине 1840-х годов он учился в Академии художеств в Петербурге, поскольку в 1846 году он удостоился звания неклассного, то есть свободного художника, о чем есть сведения в его личном деле. Первым документом было «Прошение»: «От 24 сентября 1846 г. В Совет Императорской Академии Художеств Вольноотпущенного Генерал-Майорши Герард, Фомы Гаврилова сына Торопова. Имея усердие к тому занятию, которому я посвятил себя с малых лет и желая усилить действия и познания мои приобретением звания свободного художника, я имею честь почтеннейше представить на благоусмотрение Совета писанные мною с натуры плоды и фрукты, покорнейше прошу, буде Совет найдет их достойными, утвердить меня в звании свободного неклассного художника». Затем следует «Копия из журнала предварительного заседания Совета Академии художеств 1846 года сентября 27 числа: «Статья 10. По двум прошениям — 1. вольноотпущенного Фомы Торопова; 2. ученика Московского Художественного училища Ивана Каверина, при коих представлены: 1. картина, изображающая цветы и плоды; 2. портрет с натуры — просят об удостоении их звания художника. Определено: Фому Торопова и Ивана Каверина удостоить звания неклассного художника и представить о сем подтверждение общему собранию Академии». И, наконец, «Аттестат» о присвоении звания: «Из Императорской Академии Художеств Фоме Торопову в том, что он во внимание к хорошим познаниям его в живописи цветов и плодов, доказанными написанной им картиной, на основании Высочайше утвержденного в 4 день марта 1840 гола Преобразования училища Императорской Академии Художеств Академическим Советом 27 сентября 1846 года возведен в звание неклассного художника, в котором и утвержден общим собранием Академии 29 числа того же сентября бывшим с правом носите Всемилостивейше дарственной Академией привилегий. 31 января 1847 г.».

Этот легендарный натюрморт «Цветы и плоды» хранится сегодня в Государственной Третьяковской галерее, куда он поступил в 1927 году из Государственного музейного фонда, из собрания Лопатиной. Уже в этой — самой ранней из известных нам работ Ф.Г.Торопов проявил себя как приверженец линии академического искусства, сочетавшей натурализм с общей идеализацией изображаемого. Вместе с тем русский академический натюрморт первой половины XIX века равнялся на образцы голландско-фламандской живописи XVII—XVIII столетий. Как известно, классический голландский натюрморт представлял собой своего рода открытие красоты мира вещей и природы, любование их разнообразием и богатством, непосредственную радость бытия. Для голландского натюрморта характерно виртуозное техническое мастерство, стремление к насыщенному богатому колориту и разнообразию композиции. Именно голландцам принадлежат достижения в передаче окружающего мира, понимании материальной сущности предметов и умение тонко фиксировать их колористические и светотеневые взаимоотношения. Изображениям цветов и фруктов было особенно свойственно сочетание красоты ярких локальных красок с точным рисунком. В натюрморте Торопова как раз и проявились эти особенности. Композиция полотна отличается четкостью и ясностью построения. Художник вдохновенно и трепетно старается выразить многогранность и красоту окружающего мира.

Стилистически этой картине близок второй «Натюрморт» художника — из собрания ПТ, приобретенный в 1974 году у Т.М.Малкиман. Композицию полотна определила традиция голландского жанра фруктовых и овощных лавок. Можно сказать, что все это изобилие цветов, фруктов, ягод и овощей — демонстрация щедрых даров натурального помещичьего хозяйства. (Вспомним, что в русской усадьбе XVIII—XIX веков в оранжереях выращивали даже экзотические фрукты.)

Колорит натюрморта отличают полихромность, смелое сочетание насыщенных красок: белой, красной, голубой, желтой, зеленой. Свет в картине не ярко выражен, он угадывается по контрасту освещенных и погруженных в тень лепестков цветов. Очень эффектно в этом плане просвечиваются янтарные ягоды винограда и красной смородины. Их можно сравнить с драгоценными камнями, рассыпанными по полотну. Торопов старается передать каждый предмет так, чтобы чувствовались и его формы, и его фактура. Глядя на картину, действительно ощущаешь и холод стакана, и нежность цветочных лепестков.

Если вспомнить традиции голландского натюрморта, то здесь можно усмотреть в изображении различных цветов и насекомых скрытую символику. Лилия, например, всегда была символом чистоты и невинности, бабочка — скоротечности жизни, а все в целом олицетворяло бренность бытия. В русском обществе первой половины XIX века язык цветов бесконечно варьировался, и было бы, наверное, неправильно искать в изображении каждого цветка или плода тайный смысл. Скорее, это живая достоверность, внимание ко всему, что выражает потаенную жизнь природы.

Таким же стремлением отразить красоту окружающего мира и полнокровность бытия отличается «Портрет жены» Ф.Г.Торопова. Молодая женщина изображена на фоне пышной экзотической зелени. Цветовая гамма портрета построена на сочетании ярких, красочных топов зеленого и красного. В 1980 году картина под этим названием была приобретена у К.В.Круглова, ранее она хранилась в собрании семьи Ф.Г.Торопова. Благодаря обнаруженному архивному документу удалось установить имя этой женщины: «Свидетельство. Означенный в сей отпускной вольноотпущенный от Генерал-майорши Герард, Крестьянин Фома Гаврилов вступил в законное супружество с дочерью Императорского Московского Почтамта умершего сторожа Каллистрата Петрова Островцева девицею Евдокиею Каллистратовною, каковое бракосочетание и совершено г. Москвы Сретенского сорока, в Никольской, что на Мясницкой, церкви 1844-го года октября 1 дня. В чем и свидетельствую собственноручным подписанием с приложением церковной печати означенной церкви Протоиерей и Кавалер Иоанн Федоров Лебедев 1844 года октября 2-го дня». Следовательно, с большой долей уверенности это полотно можно считать портретом Евдокии Каллистратовны Тороповой Вероятнее всего, он был написан в первые годы супружества: столь явно передана симпатия автора к своей модели, об этом же свидетельствует возраст изображенной. С учетом всех этих факторов портрет датирован серединой—второй половиной 1840-х годов.

В 1848 году Ф.Г.Торопов написал «Семейный портрет», а в 1854-м был удостоен звания «назначенного» в академики живописи за предложенные им четыре картины, о чем сохранилось его прошение: «14 июля 1854 г. В Совет Императорткой Академии Художеств Прошение художника по живописи цветов и плодов Фомы Гавриловича Торопова. Удостоясь в 1846 году получить звание художника от Императорской Академии Художеств и постоянно занимаясь живописью не только того рода, по которому я признан художником, т. е. цветов и плодов, но и портретами, я желал бы искать чести быть академиком ея, а потому представив Ея Императорскому Высочеству Президенту Академии четыре картоны моих трудов, я прошу покорнейше Совет Академии признать меня по оным назначенным в академики, задать программу по своему благоусмотрению или дозволить написать портрет Господина действительного статского советника Степана Алексеевича Маслова, секретаря общества сельского хозяйства, знаемого некоторыми главными членами Совета лично и вообще пользующегося в России и чужих краях известностью по его познаниям и полезной деятельности. Художник Ф.Торопов».

Программа его, очевидно, была одобрена Советом Академии, так как в своем письме-уведомлении Торопов подробно описывает задуманный портрет в соответствии с программой: «26 сентября 1855 г. В правление Императорской Академии Художеств от неклассного художника Фомы Гаврилова сына Торопова. В исполнение уведомления сего правления от 13 августа 1854 года согласно с программою Академии для получения звания академика честь имею представить при сем моей работы портрет Г. Непременного секретаря Императорского Московского Общества сельского хозяйства, действительного статского советника Маслова, который пожелал написать себя в дубленом тулупе как распространенной в России дубленой зимней народной одежде, с книжкою о всенародном распространении грамотности под рукой и с изображением па фоне тех сочинений и произведений сельской промышленности, в издании которых и в распространении он участвовал как непременный секретарь и Московского общества сельского хозяйства. Счастливым почту себя, если моя работа признана будет Академией Художеств соответственною с заданною мне программой. Москва 16 сентября 1855 года. Неклассный художник Фома Гаврилов сын Торопов». О присвоении художнику звания академика живописи свидетельствует выданный ему «Аттестат»: «Санкт-Петербургская Императорская Академия Художеств. За искусство и познания в живописном портретном художестве признает и почитает художника Фому Торопова своим Академиком с правами и преимуществами в установлениях Академии предписанными. Лан в Санкт-Петербурге за подписанием Президента и с приложением печати 1855 года ноября 30 дня».

Став уже признанным профессиональным художником, мастером натюрмортной и портретной живописи, он преподавал рисунок в Николаевском сиротском институте. Кроме того, судя по «Отчету Академии Художеств за 1871 — 1872 год», Торопов исполнил образа для загородной церкви Московского митрополита, икону Архангела Михаила — для светлейшей княгини Грузинской, образа Александра Невского и Марии Магдалины — для церкви Александровского института, образ Спасителя — для Московского кредитного общества, а также настенные росписи — для церкви Чудова монастыря в Москве, портрет императора Александра II в роет — для присутственного места в Ростове-на-Дону и плафонную живопись по собственным рисункам и под непосредственным наблюдением — в частных домах. То есть художник проявил себя в разных сферах творческой деятельности — и как иконописец, и как мастер декоративно-монументальной живописи.

Вероятно, самым поздним из дошедших до нас произведений живописца стал его «Автопортрет». Подписной и датированный 1887 годом, он происходит из собрания семьи художника и в 1980 году был приобретен Третьяковской галереей у К.В. Круглова вместе с «Портретом жены». «Автопортрет» отличается незначительными размерами (37,5x30), неброской цветовой гаммой, а также сдержанностью и скромностью в передаче облика 66-летнего художника, и по сравнению с парадным, салонным «Портретом жены» он представляет собой камерно-бытовой портрет.

Это же направление художник продолжил в портретах своих сыновей — Александра и Владимира (собрание В.М. Кругловой, Москва). «Портрет молодого человека» (по словам владельцев, сына художника — Александра), с авторской подписью и датой: «12 февраля 1861», обнаружил идентичные приемы исполнения при сравнении его с «Автопортретом» Ф.Г.Торопова. «Мальчик с барабаном» (по предположению владельцев, это портрет сына художника — Владимира) не имеет подписи и даты, он поступил на экспертизу как произведение неизвестного художника середины XIX века. При сравнении с другими портретами Торопова в «Мальчике» тоже были выявлены особенности его почерка: характер авторского мазка, светотеневая моделировка форм, манера трактовки складок одежды. Таким образом, и «Портрет мальчик!» (сына художника Владимира?) пополнил ряд бесспорных полотен живописца. Помня, что Ф.Г.Торопов женился в 1844 году и учитывая возраст изображенного мальчика, портрет можно датировать 1850-ми годами, чему не противоречит и состояние живописных материалов.

Интересно сравнить этот портрет с «Портретом сына», выполненным Ф.Г.Тороповым пастелью. На нем изображен мальчик, заснувший за столом и положивший голову па руки. Видимо, техника настели оказалась очень сложной для живописца: изображение рук мальчика грешит правильностью пропорций, а трактовка лица — излишне серой тенью. Тем не менее в спящем мальчике, изображенном в более старшем возрасте, мы обнаруживаем черты сходства с Владимиром. Это позволяет пастельный портрет также назвать «Портретом сына художника» (Владимира?) и датировать его, в соответствии с возрастом модели, 1850—1860-ми годами.

Итак, благодаря архивным источникам и ряду сохранившихся произведений Ф.Г.Торопова впервые удалось выстроить, хоть и пунктирно, линию его жизни и творчества. Новые материалы и сравнительный анализ картин помогли определить персонажей отдельных портретов, уточнить время создания произведений, многие из которых составили семейную хронику художника, прошедшего путь от крепостного крестьянина до академика живописи.

Наталья ПРЕСНОВА

Иллюстрации предоставлены автором.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 18 (июнь 2004), стр.82