Палехская лаковая миниатюра

В росписях чернолаковых коробочек разных форм природа, люди и их действия, история и современность воплощаются по особым законам красоты, которые открыли для себя палехские мастера в начале 20-х годов прошлого века. Простые вещи из папье-маше они своим талантом превращали в ювелирную драгоценность.

Еще совсем недавно само слово «Палех» было окружено дымкой волшебства и таинственности. Его произведениями можно было полюбоваться лишь в валютных магазинах «Березка», ну а если крупно повезет, приобрести в Художественном салоне СХ России.

Палехские лаки были любимы и желанны. Их высоко ценили и музеи, стремившиеся постоянно пополнять свои собрания, и коллекционеры — российские, а больше зарубежные, и простые ценители талантов их создателей за сказочное пиршество мерцающих на черной поверхности красок, тончайшее золотое и серебряное кружево орнамента, за воплощенную в художественных образах радость бытия, за уникальность каждой вещи.

Великое сожаление вызывает утрата в последнее десятилетие интереса к этому сказочно-волшебному искусству как к предмету коллекционирования. Во многом причиной тому стал ажиотажный спрос, особенно зарубежного рынка, на палехскую миниатюру. Естественно, мастера, даже если бы и поставили свое искусство на копийный поток, удовлетворить весь мировой рынок не смогли бы никогда.

Рыночную лакуну заполнили производители грубых подделок «по три копейки» ценой, которые нельзя назвать даже сувенирами. И когда такой ширпотреб в невероятном количестве появился не только на всевозможных лотках уличной торговли, но и в витринах крупных торговых центров, искушенный покупатель оторопел. Неказистость форм, грубость рисунка, неуклюжие аляповатые росписи, подписанные, однако, именами давно ушедших из жизни прославленных мастеров и известных современных художников, — неужели это и есть тот недосягаемый и желанный Палех? Этот ширпотреб в качестве сувениров вывозился и за рубеж, наводняя им рынок и обесценивая подлинный Палех. Подобные изделия никакого отношения к настоящим палехским лакам не имеют. Где Палеха много, там нет настоящего Палеха. Его уникальность исключает массовое производство, а тем более — штамповку.

Палехский художник всегда сохранял чувство собственного достоинства, порой годами работая над миниатюрой — от замысла и первых эскизов до последнего штриха золотой кистью. Слишком сложны технические приемы живописных плавей и орнаментики сусальным золотом. Ценность Палеха, конечно же, не в технике письма и виртуозном мастерстве. Это лишь необходимые приемы создания эстетически ценного предмета, в росписи которого художник воплощает мир волшебства и гармонии, переживая каждый раз заново песню, сказку, былину...

История искусства палехской лаковой миниатюры насчитывает всего восемь десятилетий — с декабря 1924 года — времени организации Артели древней живописи. В самом названии Артели заложена творческая задача — продолжение многовековой традиции русской культуры, которую блестяще осуществили мастера лаковой миниатюры, но в иной художественной системе.

Палех — село, известное по архивным данным с XIV века, издавна занималось иконописанием. Его мастеров в конце XVII века приглашали украшать московские храмы. В XVII—XVIII веках «палехские письма» широко распространялись не только в России, но и в православных балканских странах. Эти иконы высоко ценились в старообрядческой среде за строгое следование канону и добротность выделки культового предмета.

О высокой культуре села, особом укладе жизни палехских крестьян-иконописцев, которые свято хранили предания и традиции старины, свидетельствовали в XIX — начале XX столетия многие исследователи древнерусской культуры и искусства, в частности академик Н.Кондаков. Иконопись Палеха он взял за образец жизнестойкости традиций, устойчивости канона, не чуждого, однако, эстетическим веяниям не только российского, но и европейского искусства.

«Палехские письма» так же, как и иконы других центров иконописания, в XVII—XVIII веках приобретают в житийных образах характер поэтической повествовательности, религиозные темы обогащаются элементами сказочной фантазии и реалиями жизни, а в композиционном решении усиливается орнаментальное начало. Развиваясь в русле общих тенденций, Палех характеризуется ярко выраженным самобытным стилем. Его отличает необычный и изысканный колорит с характерным, почти обязательным присутствием бирюзы, лазури, пурпура, изумрудной зелени, кармина, а также легкость и изящность удлиненных пропорций фигур, каллиграфически отточенный рисунок, доведенные до хрупкости элементы пейзажных форм.

Вместе с этой высокой иконописной культурой в сельской среде, долго сохранявшей патриархальный крестьянский уклад жизни, была так же устойчиво развита традиция устного народного творчества: обрядовые игры и хороводы, свадьбы, старинная лирическая песня. Избы здесь украшали прихотливой резьбой по дереву, а интерьеры — расписными предметами быта. Из огромного наследия прошлого до наших дней дошло очень немногое, но оно бережно хранится в потомственных палехских семьях.

Живые носители вековой духовно-нравственной и высокопрофессиональной местной традиции И.Голиков, И.Баканов, И.Зубков, братья Котухины, А.Дыдыкин, Н.Зиновьев и другие создали совершенно новый вид народного искусства — палехские лаки. Они гениально объединили в предметной росписи две могучие ветви национального творчества: каноническое иконописание и уходящее в еще более глубокую древность народное творчество. В этой российской глубинке, затерянной среди лесов и бездорожья, произошло поразительное совпадение творческой личности крестьянина-иконописца и художественной идеи претворения окружающего в такой мир поэзии, где сказка существует как реальность, а действительность окрашивается элементами сказочной фантазии.

Рождение палехских лаков стало настоящим чудом. Идея росписи чернолаковых предметов из папье-маше принадлежит палехскому иконописцу Ивану Голикову. Он был знаком с лаковой миниатюрой Вишняковых, Лукутиных, села Федоскино, которую долго изучал в Московском Кустарном музее. Но роспись шкатулок мастер увидел в иной художественной системе, в той, которая соответствовала его профессиональному и творческому опыту. Первые миниатюры Голикова относятся к 1922 году. Директор Московского Кустарного музея, известный специалист по народному искусству А.Бакушинский сразу же по достоинству оценил творческий поиск Голикова. Он представил работы мастера на выставке Государственной Академии художественных наук в 1923 году, и те получили Диплом первой степени.

В том же году окрыленные успехом земляка-художника И.Вакуров, И.Баканов, И.Зубков и А.Котухин тоже пробуют свои силы в создании лаковой миниатюры. Их произведения экспонируются на Международной выставке в Венеции. Все художники удостаиваются наград, а их работы — восхищения зрителей и восторженных откликов в прессе. А 1925-й год принес палешанам ошеломляющий успех на Всемирной выставке в Париже. Палехская артель древней живописи, организованная несколькими месяцами ранее, получает Гран-при, И.Вакуров — Золотую медаль, остальные палешане — Почетные дипломы. Далее следовали триумфы в Милане, Берлине, Вене... Палехским художникам рукоплескала вся Европа.

Западный мир понял, что стал свидетелем рождения нового яркого художественного явления, которое поражало эстетическим совершенством форм, удивительным миром сказочной поэзии. Мечтой многих посетителей выставок стала волшебная коробочка из далекого русского села. В Палехскую артель стали поступать заявки из-за рубежа на лаковые миниатюры, в село потянулись туристы. Мастерам предлагали блестящие условия для творчества в случае их переезда в Италию. Но вне родной земли они не мыслили жизни своего искусства.

Этот успех определил финансовую поддержку со стороны государства. Артели выделили средства на приобретение здания, необходимые материалы и оборудование, «организацию ученичества». Торговлю палехской миниатюрой полностью монополизировала советская экспортная организация Госторг. При поддержке А.Бакушинского, А.Луначарского, М.Горького Артель оговорила лишь право оставлять лучшие произведения для отечественных музеев и картинных галерей. Палехские лаки изначально стали статьей государственной валютной торговли, а как произведения, имеющие художественную музейную ценность, — предметом коллекционирования.

В кратчайший срок — всего за одно десятилетие — Палех обрел ярко выраженный стиль с определенной художественной спецификой и отработанными техническими приемами. Старейшины лаковой миниатюры обусловили созданную ими художественную систему строгими рамками канона, которые они как традицию завещали последующим поколениям мастеров Палеха.

Самое важное, определяющее правило палехского канона — синтез живописно-сюжетной росписи с чернолаковой объемной вещью, утилитарное назначение которой условно, а ее уникальность исключает копийное массовое производство. Черный лак стал стилеобразующей основой для декорирования предмета. Он используется палешанами то в качестве дополнительного узора, который органично входит в орнаментально организованную живописную роспись, то в качестве цвета, раскрывающего образное содержание миниатюры. Паузы черного по краям плоскости и граням предмета «держат» архитектуру объема, не позволяя ему раствориться в буйстве красок и причудливости линий. Черный фон дает широкие возможности построения пространственной глубины композиции. И это пространство не имеет ничего общего с иллюзорностью станковой живописи. У Палеха иные композиционные законы. Орнаментально выстроенный сюжет находится в другом измерении времени и пространства, отличном от реально видимого. Поэтому на плоскости органично соединяются в единую композицию разновременные и разнопространственные действия повествования. Сюжет может перетекать с плоскости крышки коробочки на ее боковые стороны, художественный образ миниатюры полностью подчинен орнаментальным законам декорирования предмета.

Духовно-эстетическая ценность Палеха еще и в том, что это искусство — сельское. В основе образа миниатюры лежит фольклорное начало, своя неоспоримая, выверенная веками крестьянская мудрость. С самого начала палехские мастера определили круг тем и сюжетов, который был для них главной поэзией жизни. Это — и мотивы крестьянского труда, и хороводы, пляски, посиделки, парочки, и несущиеся тройки разноцветных коней, и идиллические пейзажи, и сказочно-былинные образы, и лирическая народная песня. Творческой задачей мастеров стало не отображение реальности с ее повседневным бытом, насущными проблемами, а утверждение непреходящих жизненных ценностей, стремление открыть законы красоты и гармонии окружающего мира.

Палехская миниатюра, повторим, строго канонична. Так уж испокон веку привыкли местные мастера следовать законам живописи. В данном случае они эти законы сами для себя и установили. Но правила, которые должен выполнять палехский художник, не препятствуют раскрытию творческой индивидуальности. Каждый палехский мастер самобытен и своеобразен.

Темпераментный и трепетный Иван Голиков стремится бурно выплеснуть в композиции душу художника-поэта: «Выхожу на улицу, сначала переживу, уйду в тот мир, который нужно изобразить. Гулянка, хоровод, пляска... В отдаленности где-то гармошка. Запечатлеваю отголоски... Выгон скота — утром, вечером — игра пастуха в рожок. От настроения слезы катятся». В этом «запечатлеваю отголоски» — стремление уловить музыкальные ритмы жизни родного села и выразить их орнаментально-пластическими средствами в живописной композиции. И краски он брал у родной природы, которая рождала поэзию его творчества. «Я краски разбрасывал направо и налево. Словом, пользовался собранными цветами с лугов и исходя из них. На первый взгляд получался букет из цветов, а вглядишься в миниатюру — тут бой или гулянка». Из этих букетов рождались также вздыбленные радугой окрашенные кони, динамика закрученных силуэтов, стремительность движений, неудержимость порыва его охот, битв, плясок, троек... Но все это буйство красок и линий художник строго подчиняет форме предмета, выстраивая ритмически организованную орнаментальную композицию.

То же мироощущение, сродни голиковскому, высказал Иван Зубков: «Одним из моих любимых мотивов, в котором требуется все полноцветие красок и вся сила золота, является гулянка. Живя большую часть жизни в деревне, я часто видел гулянки и сам в них участвовал. Меня всегда увлекала их наивная простота. Теперь, работая на папье-маше, часто изображаю гулянки и танцы. Тут меня более всего увлекают краски, разноцветные одежи и цветущая природа. Все это хочется прошить золотом и серебром». Но там, где Голиков волнуется и бурлит, Зубков любуется, созерцая. Образ его миниатюр — мир тихой, неторопливой жизни природы, ритмам которой подчинена и жизнь человека. Его произведения проникнуты тонким лиризмом, наивным удивлением красотой и гармонией окружающей реальности, которую художник запечатлевает в цветистом узоре, солнечном и легком.

В музыкальных ритмах и гармонии воспринимал окружающее и Иван Баканов, их он передает тончайшими переливами мягких мерцающих цветов, выплывающих из чернолаковой глубины предмета. Его идиллические пейзажи с пастушками, парочками, хороводами созвучны лирической песне. Повседневный крестьянский труд, как некое действо, бесконечно длящееся во времени и пространстве, он выражает через образы старинной обрядовой песни. А миниатюра «Палех» — это широкая и эпическая песня о родном селе.

Лаконично строг и монументален художественный образ миниатюр Ивана Маркичева. Все сложное в жизни природы и человека он стремится привести к простоте, которая, однако, вызывает у зрителя множество чувств и переживаний. Он пользуется открытым, звонким, как удар колокола, цветом, обобщенной линией, дает широкую свободу черному фону. В его композициях нет витиеватого узорочья. Декоративность росписи Маркичев строит ритмическими повторами локальных пятен основных цветов: красного, синего, зеленого, золотистой охры. Их яркость усиливается чернолаковым фоном, который вторит живописному ритму миниатюры.

Образы Аристарха Дыдыкина как будто напитаны земной былинной силой — так полновесны и мощны формы его живописи. Художник урожая, веселья и детства, Николай Зиновьев, создавая образы-символы, облекал их в сказочную форму. Прекрасный мастер композиции и обстоятельный рассказчик Александр Котухин развитие сюжета полностью подчинял орнаментальному началу. Бережно хранил чистоту стиля, идущего от иконописания, Александр Ватагин. А Ивана Вакурова отличает мягкая интеллигентность, которая в его произведениях выражается особой утонченностью художественного образа, каллиграфичностью линий и изысканностью цветовых соотношений...

Выработанный коллективом творческий опыт старые мастера передали будущим поколениям художников. А вместе с ним — и романтическую любовь к своей земле, радостное и возвышенно-поэтическое отношение к жизни.

Конечно, не все было просто на пути развития Палеха. Апологеты соцреализма середины 1930-х — конца 1950-х годов «внедрялись» в палехское искусство с критикой якобы архаики форм, оторванности его от современности и требовали изображать злободневные темы, что само по себе было чуждо сказочно-орнаментальному строю миниатюры. Живоносный палехский родник очищался от всякой мути, которую пытались привнести в него извне. Однако жизнь стремительно менялась. Эти изменения пришли и в село, затронув социальный уклад и быт, прежде размеренный и неторопливый, а теперь все более приобретающий городские черты. Перемены выразились и в новых песенно-музыкальных ритмах, слишком шумных, звучных и подвижных, но совершенно чуждых фольклорной основе палехского искусства.

Сохранить эстетическую и духовную ценность Палеха как искусства сельского, которое питалось природными жизненными ритмами, понять и отобразить неизменное и вечное в меняющемся облике Родины — задача первостепенной важности, которую пришлось решать поколению художников 1970—1980-х годов. Можно на звать два-три десятка имен в то время молодых художников, которые в меру творческой и человеческой одаренности приняли на себя ответственность за судьбу палехского искусства, за сохранение его профессиональных и духовных традиций. И что характерно, среди них мало было приехавших в Палех из городов. В основном это были мастера из близлежащих сельских районов края, а также потомственные художники из рода Голиковых, Вакуровых, Зубковых, Котухиных, Буториных и так далее. Их творчество во многом напоминало работу исследователей, для которых предметом изучения стали и традиции древнерусского иконописания, и духовная суть народного искусства, и наследие основателей палехской миниатюры. Большим благом было то, что некоторые старейшины еще преподавали в Палехском художественном училище и могли непосредственно передать молодому поколению тайны мастерства, а также художественно-образную специфику своего искусства.

Напряженный творческий труд скоро дал свои результаты: Палех переживает новый художественный расцвет, что вновь вызывает широкий интерес к нему как внутри страны, так и за рубежом. Миниатюры художников этого времени не являются перепевами пластических мотивов, найденных их предшественниками, что привело бы лишь к вычурной сухой стилизации. В пределах канона и традиции каждый из них выражает свою творческую индивидуальность, свое отношение к миру.

Одних художников волнуют события отечественной истории — летописи, былины, сказания, исторические песни, которые требуют глубокого осмысления и изучения, духовного сближения прошлого и современности. Другим — важно в художественных образах миниатюры сохранить этнографические черты и воплотить поэзию народной обрядовой и лирической песни, сельских старинных хороводов, частушек. Вариации этих мотивов в произведениях ведущих художников занимают одно из главных мест.

Родные пейзажи палехский мастер воплощает как цветущую жизнь, «прошитую золотом и серебром». И, конечно, самой актуальной и жизненной темой на протяжении всей истории палехского искусства была и остается русская сказка и сказочная поэзия А. Пушкина. Палех и сказка — понятия неразрывные, почти синонимы. Их общая фольклорная основа рождает единство художественной образности. Мир сказки — неисчерпаемый источник тем, сюжетов, образов миниатюр. У художника-сказочника безграничный выбор живописно-пластических средств. Он может взять один ключевой сюжет для композиции на крышке коробочки. А может «рассказать» сказку, сплетая цветистое затейливое кружево росписи, от зачина до финала, используя дополнительные плоскости многогранных ларцов. Разнообразно варьируя композиционные приемы, цветовую гамму, линейную орнаментацию, мастера не иллюстрируют сказку, а каждый раз создают свой сказочный мир гармонии на основе словесно-литературного образа народного творчества.

И разве может без следа исчезнуть это волшебное искусство? Палехские лаки — это не дешевые сувенирные изделия, а уникальные авторские произведения, которые достойны украшать и украшают экспозиции крупнейших музеев нашей страны и мира, а также частные собрания коллекционеров.

Сказочные миниатюры несут людям вечную красоту жизни, радость, счастье, они хранят теплоту рук творцов особого мира поэзии. Вне Палеха этот неповторимый мир воплощен быть не может. Любовью к родному селу проникнуты все его произведения. В каждой миниатюре, будь то хоровод, гуляние, сельские работы, сказка, былина, историческая или лирическая песня, присутствуют стройный белый силуэт палехского храма с шатровой колокольней, тихая речушка Палешка (даже если художник изображает море), белоствольные березы, узорные ветви ольхи и сосны. А условные горки строят пространство композиции, давая представление о слегка всхолмленных окрестностях села. Изготовление лаковых изделий «под Палех» — это сухая ветвь, оторванная от родового дерева с мощными многовековыми корнями.

Даже мастера с дипломом художника палехской миниатюры, по разным причинам покинувшие Палех, быстро теряют мастерство и стилистику искусства. Не надо забывать, что палехские лаки, искусство, созданное усилиями коллектива творцов, существует до сих пор как искусство коллективное, в котором живописные и пластические достижения, новые сюжетно-тематические мотивы, найденные яркими талантами, становятся достоянием всех мастеров и находят развитие в их творчестве. То есть происходит постоянная подпитка корней, удабривается почва, отсекаются чужеродные ветви-пасынки этого родового дерева местной культуры и традиции.

Вот почему «вернисажный Палех» от подлинного отличить несложно, достаточно посмотреть на формы предметов и материалы, из которых они изготовлены. Эти коробочки, ларцы различных форм и размеров из папье-маше на лаковых промыслах изготовляют мастера своего дела. Материал, выдержанный в льняном масле при высокой температуре, получает свойства дерева и поддается тонкой токарной обработке. Палехские вещи изящны, обтекаемы по форме, их пропорции строго продуманы, их приятно держать в руке. Подделка же, как правило, грубо склеена из оргалита, эбонита, древесноволокнистых плит. Можно даже увидеть швы склейки плоскостей предметов. Сами формы вещей с толстыми стенками грубы и неказисты.

Палехская роспись начинается с тональной белильной подготовки. Белила в лаковой живописи заменяют иконописный левкас и дают яркость краскам. На эту основу постепенно в несколько слоев наносятся краски тончайшими плавями яичной темперой, которую художники ежедневно готовят из яичного желтка и сухих пигментов. Эта техника рождает живописное чудо из глубины черного фона. Внимательно рассматривая миниатюру, видишь, как краски светятся одна из-под другой, как приплавки списывают яркие локальные тона к чернолаковой поверхности. Палешанин скрупулезно обрабатывает каждый квадратный миллиметр плоскости тонкими беличьими кистями, добротно выписывая каждую мельчайшую деталь, будь то травинка или перстенек на пальчике царевны. Миниатюра «дышит», живет в этом тончайшем перетекании красок.

Новоявленные «миниатюристы» не имеют никакого представления о секретах сложной живописной техники и приемах лаковой росписи. Псевдо-Палех производит впечатление наклейки,

Наложенной на черную поверхность. Его краски – жухлые (от незнания свойств белильной основы при наложении цвета) или кричаще аляповатые. Груб и далек от палехского изящества и каллиграфичности рисунок подделки. И конечно, подлинный Палех отличает золотая и серебряная отделка каждого живописного пятна и узорочье золотого орнамента по кузовку шкатулки или обрамляющего композицию миниатюры.

Художники пишут золотом, как акварелью, предварительно растворив тонкие листочки сусального золота на казеиновом клее. Достаточно слегка отполировать его эмалью волчьего зуба — и оно приобретает блеск драгоценного металла.

Изготовители подделок пользуются имеющимися в продаже золотым лаком, бронзовой акварелью и тому подобными красками. Их «золото» в росписи — рыхлое, не дает блеска. Кроме того, имитируя «золотую» роспись «под Палех», они не чувствуют форму, свет, тени, которые в подлинной миниатюре выявляются золотой отделкой, накладывают его кистью куда попало, лишь бы создавалось общее впечатление присутствия золотой росписи.

Существует еще один вид подделок, которые часто сбивают с толку даже искушенного покупателя. Нередко изготовители «Палеха» наклеивают на чернолаковую поверхность тиражированные с помощью компьютерной техники репродукции шедевров палехской миниатюры, покрывают их синтетическими лаками и получают эффектный товар. Но никакая, даже самая лучшая печать не передаст дыхание живого цвета. При репродуцировании утрачивается передача золотой росписи. И, как правило, эта продукция изготавливается в виде небольших настенных панно. Воспроизведение художественных произведений миниатюры на шкатулках потребовало бы мастерского золотого орнамента на боковых поверхностях объема, образно связанного с миниатюрой. На это неумехи-имитаторы не способны.

Но несмотря на все сложности и проблемы, искусство палехской миниатюры не теряет своего творческого потенциала и художественной ценности. Зарубежные коллекционеры и сегодня продол жают проявлять к нему интерес, пополняя свои собрания высокохудожественными произведениями лаковой живописи. Их представители — частые гости в домах-мастерских известных художников. Они не только приобретают готовые, новые миниатюры, но делают заказы на вариации произведений,

Уже виденных ими в том или ином музее. Российские покупатели приобретают миниатюру для подарков именитым иностранным гостям, а также перед поездкой за рубеж, надеясь с пользой реализовать ее в Западной Европе.

К сожалению, торговым организациям, даже специализирующимся на продаже предметов народного искусства, сейчас доверять трудно. На антикварных салонах русские лаки почти отсутствуют. Конечно, приобретение произведений старых мастеров — основателей искусства Палеха — дело чрезвычайной сложности. Владельцы палехских лаков не спешат с ними расставаться, отлично понимая их художественную ценность. Они скорее передадут их в дар музеям, нежели выставят на продажу по заниженным ценам.

Современные мастера высокого класса тоже придерживают свои произведения до лучших времен, в ожидании покупателя, который по достоинству сможет оценить их творческий труд. Хотя они и живут памятью о временах, когда их миниатюры, как ювелирную драгоценность, нарасхват раскупали по ценам от 1000 до 150 000 у.е., но все же понимают, что такие цены — результат ажиотажа вокруг их промысла. В настоящее время художники могут назвать вполне реальные цены.

Людмила КНЯЗЕВА

Иллюстрации предоставлены автором.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 24 (январь-февраль 2005), стр.10