Корниловский фарфор

Корниловская марка — это не только достоверное свидетельство того, что изделие произведено одним из лидеров керамической промышленности России второй трети XIX — начала XX века. Это еще и своеобразный «знак прогресса», достигнутого в устройстве и ведении собственного дела.

Сейчас конкурентная борьба, неуклонное стремление к монополизации отдельных отраслей промышленности заставляют частных предпринимателей ярко заявлять о себе уже с момента основания собственного дела. Само функционирование производства — это уже доказательство его рентабельности. Ныне «коммерческая атмосфера» такая же, как и сто пятьдесят лет назад. Тогда, как и теперь, в жестких условиях конкуренции отечественных и иностранных фирм выживали сильнейшие — и именно они становились лидерами «своего дела». В керамической промышленности среди частных фарфоровых производств России одним из наиболее крупных был завод братьев Корниловых, действовавший в Петербурге с 1835 по 1917 год. Проложив собственный путь в витиеватом «индустриальном лабиринте» XIX века, эта петербургская мануфактура все время, пока существовала, уверенно сохраняла завоеванные позиции. Несмотря на то, что отечественный рынок был наводнен разнообразными изделиями из фарфора, продукция Корниловых пользовалась особой популярностью в России, а с 1880-х годов — и за рубежом.

Будучи частной фирмой, завод братьев Корниловых заботился в первую очередь о прибыли. Однако изделия этой мануфактуры никак нельзя поставить в один ряд с безликим, но модным массовым ширпотребом. Недаром сегодня корниловский фарфор занимает особые позиции среди признанных объектов коллекционирования. Художественное наследие петербургского завода достойно пристального внимания и более детального изучения.

Рождение и становление завода в 1835 году на правом берегу Невы, «на Охт за садомъ графа Кушелева Безбородко», «Санктпетербургская 2-й гильдии купчиха» вдова Мария Васильевна Корнилова, (? — 1847) начала обустройство собственного фарфорового дела. Местонахождение завода в Северном районе Петербурга, близ деревни Полюстрово (ныне Полюстровский проспект, дом 59), обещало хорошие перспективы в силу наличия поблизости необходимого сырья и рынков сбыта, удобным оно было и для транспортировки товаров.

М.В.Корнилова (урожденная Одноушенская) сочла делом выгодным сосредоточить денежные средства в кругу собственной семьи. Это значительно упростило финансовую деятельность мануфактуры. К управлению заводом она привлекла пятерых сыновей — Петра (1806 — 1881), Михаила (1807—1886), Ивана (1811 — 1878), Василия (1816 — 1878) и Якова (1818—1895) Саввиновичей (у Корниловой было еще четыре дочери). Братья вступили в совладение предприятием в 1839 году — за восемь лет до смерти матери. В 1869 году единоличным владельцем завода стал Михаил. К тому времени на мануфактуре уже трудились 270 мастеровых и рабочих. Что же касается остального имущества, то магазин в Москве и лавку на Нижегородской ярмарке по завещанию тоже получил Михаил. Трое его средних братьев унаследовали магазин на Невском проспекте, три лавки и склады с товаром в Гостином дворе. Яков же оставил семейное дело, посвятив себя живописи. Наследники торговали «подъ фирмою «братья Корниловы». В 1886 году к названию завода прибавилась приставка «Товарищество» — именно тогда мануфактура перешла в наследство к вдове и семерым детям Михаила Саввиновича. Функционировать под новым именем предприятие начало в 1893 году.

Отлаженной технической базой, сформировавшимися художественными традициями и авторитетным именем наследники были обязаны основательнице завода. Незаурядные организаторские способности М. В. Корниловой позволили всего за один год подготовить предприятие к выпуску продукции. Времени «на раскачку» не было. В статистических сводках за 1832 год сообщается, что к тому времени в России уже было 36 фарфоровых и фаянсовых фабрик. Деятельная предпринимательница прежде всего использовала успешный опыт уже работавших в то время керамических заводов. Она пригласила специалистов с ведущих фабрик Гарднера, Попова, Батенина, Гитнера. «В 1843 г. на заводе было 147 рабочих, в 1859 г. — 250, в начале XX века — 400». Архивные документы сохранили имена некоторых мастеров, работавших у Корниловых. Это Николай Степанов (с 1835 года), Федор Анисимов (с 1837 года), Алексей Анисимов и Петр Анисимов (с 1839 года), Михаил Григорьев (с 1856 года), Иван Басалаев и Константин Михайлов (с 1859 года), Федор Гаврилов (с 1863 года), Иван Кудрявцев (с 1864 года).

С большими надеждами на перспективу М. В. Корнилова организовала при мануфактуре школу для подростков. С 1837 года в нее принимали на содержание учеников из Санкт-Петербургского воспитательного дома «срокомъ впредь до достижешя ими 21-го года отъ роду». Воспитанием и обучением будущих мастеров занимались приглашенные скульпторы Дмитрий Львов и Семен Тимофеев, а также гравер Шильдер. Программу занятий составляли с учетом потребностей заведения. По контракту после окончания школы выпускникам выдавалось свидетельство «какъ о поведеши такъ и о исскуств». При этом молодым специалистам предоставлялось право выбора: оставаться на заводе Корниловых или переходить на другое место работы.

Для устройства горнов в 1844 году был заключен контракт с французом Дартом (Darte), обладавшим необходимыми теоретическими и практическими навыками в ведении фарфорового дела. Известный керамист не только построил горн, но и опробовал новые способы обжига, что существенно увеличило доходы предприятия. Корниловы отблагодарили Дарта хорошей рекомендацией, на основе которой он в том же году был принят на Императорский фарфоровый завод, основанный в Петербурге в 1744 году, «для приведешя въ надлежащш порядись отд летя б лыхъ вещей».

В 1865 году на заводе размещались «паровая машина въ 12 силъ, [...] ручныхъ токарныхъ Станковъ 30т/ь, Горновъ для обжига фарфора 4, и 10ть Муфелей для обжига». В «Указателе» петербургской Мануфактурной выставки 1870 года зафиксировано, что к тому времени фирма «братьев Корниловых» вырабатывала «въ годъ фарфоровой посуды на 165 тыс. р. Паровая машина въ 12 силъ, 5 горновъ и 12 муфелей. Рабочих 275 челов.». Интересно сравнение объемов корниловской мануфактуры с Императорским фарфоровым заводом, на котором, по сведениям того же «Указателя», в 1870 году выделывали вещей на сумму, едва доходившую до 100 тысяч рублей. Представить масштаб производства к 1870 годам помогает сохранившийся в архиве документ — «Оценка фарфорового завода Российским Страховым обществом». Он представляет собой графический план архитектурной застройки участка корниловской фабрики (вид сбоку и вид сверху), сделанный архитектором Фрейнбергом, с перечнем имеющихся на территории предприятия построек. Это двухэтажный каменный дом для обжига фарфора, деревянные висячая галерея, двухэтажный дом для токарных и живописных мастерских, двухэтажный дом для приготовления фарфоровой массы, одноэтажный флигель для перемалывания состава для фарфора, одноэтажный флигель с людской избою и кладовыми, «навесь» для дров, деревянный двухэтажный дом для хозяина мастеров, колодец, «Общая Необходимость», забор и ворота, а также обложенные землей и дерном ледники (илл. 1). За двадцать лет, прошедших с момента постройки первого горна средней емкости, их стало семь, что позволило существенно увеличить объем производства. В дополнение к ним, как указывает А.В.Селиванов, в 1896 году «быль выстроенъ громадный горн, по величин одинъ изъ самыхъ большихь въ Европъ (140 куб. метр. Емкости 1-го этажа)».

Корниловы внимательно присматривались к достижениям своих конкурентов. Так, стремясь увеличить производство фарфора до 20 тысяч пудов в год, предприниматели в 1851 году использовали опыт Ал глии, составив по опробованному образцу собственную смету на покупку сырья и материалов. Спустя четверть века, в 1875 году, Корниловы купили у только что закрывшегося завода Попова разработанные на этом предприятии рецепты красок, цветовая палитра которых отличалась богатством ярких тонов. Этим приобретением на корниловской мануфактуре пользовались вплоть до конца ее существования. В первые годы Советской власти (до 1922 года), по сведениям А.Б.Салтыкова, рецепты были переданы Государственному фарфоровому заводу в Петрограде.

В конце XIX века Корниловы продавали изделий «въ годъ на сумму до 300 000 рублей, при числъ рабочихъ 300». По мере надобности завод перестраивали и реконструировали. При этом всегда налицо была высокая организация производства, обстоятельность и аккуратность в ведении дела. Другой сохранившийся в архиве документ демонстрирует, как к началу XX века расширился завод братьев Корниловых. На цветном рекламном вкладыше за 1904 год изображен регулярный «городок» с удобно спланированными параллельными «улочками». Четко продуманная застройка обеспечивала рациональность распределения трудовых ресурсов и экономию расходовавшихся средств. Когда смотришь на столь ясную планировку, не остается сомнений и в капитальности внутреннего устройства зданий (илл. 2).

Техническую часть предприятия существенно усовершенствовал внедренный в России в 1885 году электромагнитный способ очищения массы. Нововведение заключалось в том, что с помощью электромагнита из массы удаляли крупные вклкючения и железистые примеси (при этом как и раньше, предварительно массу в виде суспензии получали с помощью роспуска глины в воде в лопастных мешалках пропуская ее затем через сито.) Новый способ позволил значительно повысить качество фарфорового черепка. Другая разработка значительно экономила время и сокращала бой посуды. Ручная машина для подъема фарфоровой посуды, проект которой тоже сохранился, позволила перемещать из цеха в цех сразу большое количество изделий. Работа механизма незатейлива и схожа с принципом действия подъема воды из колодца (илл.З).

Помимо фарфора, Корниловы пробовали работать и с другими видами керамики. Так, в середине XIX века предприниматели арендовали завод барона Л.Ф.Корфа в Шлиссельбургском уезде Санкт-Петербургской губернии, основанный в начале XIX века его первым владельцем, бароном П.Фридрихсом. На этом предприятии вырабатывали относительно дешевый фаянс хорошего качества. Однако примерно через год Корниловы приостановили это начинание. Видимо, затея не принесла предполагавшихся результатов Редкие образцы корниловского фаянса — счастливая находка для коллекционеров. Отметим L что с 1896 по 1898 год к заводу Корниловых был присоединен петербургский фарфоровый завод Бенуа, основанный в 1888 году Е.А.Бенуа. Продукция его специально не маркировалась. Изделия создавали здесь скорее для души и они вряд ли приносили существенный доход. Фарфоровые безделушки — цветы, украшения и игрушки — были рассчитаны на современных модниц и их детей. Вероятно, Корниловы выступали в роли опекунов, помогая заводу Бенуа восстановиться после пожара.

Фирменный стиль работы

Не каждый фарфоровый завод может похвастаться таким разнообразным ассортиментом, какой был на предприятии братьев Корниловых. Создается впечатление, что на производстве работало целое подразделение наподобие современных маркетинговых отделов, ибо разработке различных видов продукции предприниматели уделяли особое внимание.

Основные потребители «фарфорового рынка» — массовые покупатели «средней руки». Для большинства из них фарфор — это прежде всего красивые и удобные вещи повседневного обихода, попросту говоря — посуда. Учитывая это, Корниловы сосредоточили свои усилия на разработке утилитарных вещей. Скульптура же, выпуском которой предприниматели были озабочены в начале своей деятельности, с 1850-х годов практически не изготовлялась вовсе. Вот почему корниловских фигур почти не сохранилось. Не было принято и предложение Александра Сумарокова, директора Илшераторского фарфорового завода. Покидая казенное предприятие, он в рекомендательном письме от 1875 года предлагал М.С.Корнилову организовать «небольшое скульптурное отдълете для выдълки вещей изъ жженой глины (терра-коть)».

Сюжеты корниловской скульптуры 1840—1850 годов не отличались оригинальностью. Большинство из них повторяли известные общеевропейские темы XVIII века. Нередко воспроизводили скульптуру Майсена, в частности модели работы И.И.Кендлера. На корниловскую пластику оказали влияние и популярные образцы русского фарфора, как, например, экзотические фигуры негров — модификации знаменитой императорской пластической серии «Негры» (середина XVIII века). Легко узнаваемы и фигурки «Торговцев и ремесленников» (илл. 4), выполненные по гравюрам ежемесячного издания «Волшебный фонарь» (12 выпусков), впервые появившегося в 1817 году под патронажем книгоиздателя В.А.Плавильщикова. В небольшом количестве изготовлялась анималистическая скульптура. Новые веяния отразились в живописном оформлении фигур и в пластике «рокайльных» постаментов. Скульптуру расписывали от руки локальными цветами по неглазурованному или глазурованному фарфору. Дополнительный художественный эффект создавала позолота. В конструкции фарфоровых «кукол» могли быть замаскированы функциональные части, которые превращали их в утилитарные предметы — подсвечники, флаконы для духов, чайницы, чернильницы, настольные коробочки (илл. 5). Корниловы производили и модные скульптурные сосуды с крышками по типу английских «Тоби» — декоративных кувшинов в виде мужской или женской фигуры в бюргерском костюме (илл. 6).

Вазы тоже не входили в постоянный ассортимент корниловской продукции. Однако сохранившиеся образцы 1840—1860 годов свидетельствуют о высоком профессионализме создавших их мастеров. Некоторая шаблонность в выборе форм компенсировалась разнообразием пластического декора. Особое внимание уделялось ручкам. Лишенные функциональной нагрузки, они приобрели чисто декоративный характер. Ручки могли представлять собой плоские условно-китайские «иероглифы» или объемные рокайльные завитки (илл. 7). Весьма оригинальными были ручки-фигурки, например, крылатые химеры, обращенные друг к другу — своеобразная трансформация идеи оформления ручек в виде двух золоченых женских фигур на знаменитых императорских вазах «Сплетницы» (1807 год).

В целом первый период деятельности завода братьев Корниловых был предопределен стилевыми течениями историзма. При этом ранние изделия еще несли на себе черты ампира, господствовавшего в первой трети XIX века. Классические отголоски ощущаются прежде всего в формах вазочек, обыгрывающих греческие амфоры, и в высоких цилиндрических бокалах, созданных на манер так называемых «батенинских чашек». Их нередко и расписывали в «стиле визитной карточки» завода Батенина — архитектурными видами столицы (илл. 8). Возможно, подобные изображения исполняли мастера, перешедшие с этой первой частной петербургской фабрики. Однако как античные реминисценции в формах, так и петербургскую тематику в живописи Корниловы вскоре оставили. Основные усилия предприниматели направили на выпуск модных «разностильных» изделий историзма.

Наиболее ярко в корниловской продукции отразилась мода на «второе рококо» с его стремлением к выделению отдельных элементов. Сложные ажурные лепные детали, причудливые раковины и рокайли, имитируя искусство середины XVIII века, подчеркивали «богатство» предметов. В выборе пластического декора излюбленным мотивом была форма кораллов, заимствованная у декоративно-прикладного искусства Востока. В виде окрашенных в натуральный цвет кораллов изготовляли носики, ручки и ножки-постаменты ваз, кувшинов, чайников, кофейников и чашек (илл. 9). Производили целые «коралловые сервизы», которые отличало живописное оформление основных объемов. Хорошо узнаваемы корниловские кувшины в форме античного аска (сосуда в виде бурдюка для вина) с ручками-кораллами. Эта популярная форма, появившись в 1840-е годы, продержалась до начала XX века. Особенно эффектно выглядели аски, поверхность которых имитировала блестящую фактуру серебра. Иллюзорный эффект достигался за счет серебрения и последующего нанесения на сосуд тонкой пленки металлов с характерным жемчужным блеском (техника «люстр»). Такие изделия могли дополняться настоящими серебряными крышками, придававшими им особую ценность (илл. 10).

На рокайльные «открытые» формы с волнистыми краями наносили также восточные орнаменты, такие, например, как «цветы и птицы» или китайский меандровый «узор грома» (илл. 11). С рококо связаны фигурные живописные или рельефные картуши, заполненные пейзажами или цветочными композициями. Так украшали сервизы и отдельные чайные пары (чашки с блюдцами), нередко дополненные крышками с незатейливыми скульптурными навершиями в виде капли или плоского диска (илл. 12).

Не менее выразительно в корниловских изделиях проявилась и «новорусская» тематика. На официальном уровне «русский стиль» отразился в знаменитых сервизах Императорского фарфорового завода, изготовленных по проекту известного художника и археолога Ф. Г.Солнцева, — «Кремлевском» (1838) и сервизе Великого князя Константина Николаевича (1848). Но если казенное предприятие ограничивалось лишь яркими показательными изделиями, демонстрировавшими профессионализм императорских мастеров, то работа частной фабрики «все время корректировалась из постоянно жизненного источника». В 1770—1880-е годы Корниловы выпускали чашки с блюдцами и тарелки с декором, имитировавшим русскую народную вышивку на полотенцах для подношений хлеба-соли. Однотипный розово-голубой декор «крестиком» и стилизованными «вензельками» оживляли надписи на бортах тарелок, повторяя застольные прибаутки с намеком. Их содержание было, что называется, на слуху, например, «ХЛТ>БЪ СОЛЬ ТШЬ ДАПРАВДУ РТЖЬ» или «ХАТБЪ ДА ВОДА КРЕСТЬЯНСКАЯ ТДА» (илл. 13). В России всегда пользовались популярностью традиционные блюда для подношений хлеба с солью — «хлебосольные» блюда. Их простые формы были не очень сложны в технологическом отношении. Однако специальное живописное оформление, каждый раз индивидуальное, требовало повышенной оплаты. Образец подобного рода изделий демонстрирует подносное блюдо с надписью «Молодымъ на новоселье! 5-го февраля, 1889 года. Отъ служащихъ Выборгской лесной торговли ЬН.Аебедева.» (илл. 14).

К 1880-м годам изделия завода братьев Корниловых могли удовлетворить капризы даже самых придирчивых покупателей. Для наглядности воспроизведем часть архивного документа с перечислением корниловской продукции, выпускавшейся с 1885-го по 1912 год. Список, отражающий гастрономические пристрастия и бытовые потребности современников, интересен еще и тем, что демонстрирует некоторые уже вышедшие из употребления названия посудных форм. Это (орфография сохранена): «Сервизы. Подносы. Тарелки: плоские, глубокие, десертные, пирожковые, с утолщенным краем, на высокой ножке. Блюда: круглые, овальные, рыбные, для сшщ для торта, для поднесения. Селедочницы. Чаши: суповые, с поддонами. Салатники: овальные, круглые, четырехугольные. Соусники: с крышками и без. Соустерины. Котки: для икры, для закуски. Миски: болтницы. Кувшины: молочные. Ковш: для кипяч. молока. Креки: сырные. Сырницы: из трех штук. Маслянки: к яичным приборам. Яичники: на поддоне. Судки: для яиц. Блинницы: с водой. Хреновницы. Глинтвейники. Аожки: столовые, чайные и десертные, к хреновницам, к соустеринам, для соли. Перечницы. Сковородки. Кастрюли: с крышкой. Чайники: чайные, кофейные. Подливочники. Ситечки: для чая. Сахарницы: овальные. Сливочники. Сухарницы. Стаканы. Кружки: прямые. Чашки: с блюдцами и без, чайные и кофейные, шоколадные на высокой ножке, бульонные, стопкой. Блюдца: чайные, бульонные, для варенья, для овсянки, тазиком, дулькой, кубиком и ковшиком. Полоскательницы. Подсвечники: высокие и низкие. Банки: туалетные, для губной помады. Мыльницы: с сетками. Губочницы: с сетками. Пепельницы. Спичечницы. Яйца: с подставками. Флаконы. Базы: для цветов, ночные. Тазы: с отверстием. Кошпотники. Ящики: для сигар. Ковши. Бедра: с воронкой. Ручки: к дверям. Задвижки: оконные. Кольца: для зановесок. Банны. Раковины. Бидэ».

В 1880-е годы «фасоны» предметов еще продолжали разрабатываться в русле модных тогда стилевых тенденций, что объяснялось запросами потребителей. В архивах сохранились подписные цветные эскизы кофейников и кувшинов для молока, спроектированные В.Каменевым в 1885 году, «французской», «греческой» и «восточной» форм.

Продукция завода братьев Корниловых служила «приложешемъ къ современной жизни», отражая не только художественные вкусы, но происходившие в стране события. С 1880-х годов и вплоть до своего закрытия завод активно выпускал сувенирную продукцию, которая из-за простых форм стоила относительно дешево. Изображения на декоративных блюдах, тарелках и кружках были приурочены к памятным датам и юбилеям, например, к 100-летию со дня рождения А.С.Пушкина. К Пасхе изготовляли фарфоровые яйца — миниатюрные и в натуральную величину, с печатным декором из цветов или птиц, нередко с заветной надписью «ХРИСТОСЪ ВОСКРЕСЕ!» (илл. 15). Корниловы не оставались в стороне и от знаменательных событий своего времени, выполняя по заказам так называемые сувенирные стаканы (или стопы) для раздачи участникам торжеств во время проведения праздничных обедов. Нередко их применяли и в качестве подставок для карандашей. В основу декора высокого конусообразного стакана, изготовленного в память русско-французского политического соглашения 1902 года, легли печатные изображения символов и знаков этого исторического события. На одной из сторон — скрещенные флаги России и Франции с надписями и датами: «Paris / 1896 / — Compiegne / 1901 / С.Петербургъ / 1897—1902»; на другой — монограмма «RF» и двуглавый орел в обрамлении венка из лавровых и дубовых листьев (илл. 16).

Особое внимание на заводе уделялось изготовлению медицинского фарфора. В сохранившемся архивном списке перечислена продукция для аптек и лабораторий (орфография сохранена): «Банки: для мазей. Крыжки: к больничным мискам с выемкой. Чайники: больничные. Тарелки: больничные. Ступки: с носиком и без, для порошков. Песты: к ступкам. Мензурки. Плевательницы: с воронками. Судна». В 1889 году был издан специальный справочник завода братьев Корниловых — «Указатель фарфоровой посуды для аптекъ и лабораторш».

Предприниматели работали с большим размахом, моментально захватывая те сферы деятельности, где можно было выгодно «продвинуть» свою продукцию. Например, они с большим успехом использовали такие свойства фарфора, как малая восприимчивость к переменам температуры, диэлектричность, стойкость глазури по отношению ко многим кислотам, что принесло им немалую прибыль. С 1862 года Корниловы первыми в России освоили изготовление телеграфных изоляторов для почтового ведомства. В конце XIX века, когда Европа активно электрифицировалась, братья значительно расширили линию по выпуску электротехнического фарфора. Помимо этого, новинкой на потребительском рынке стали утилитарные предметы из огнеупорного фарфора — формы для выпечки и разнообразные кастрюли (илл. 17).

Одним из технологических достижений Корниловых явилась разработка механических способов украшения фарфора. Некоторые из них впервые в России были внедрены именно на корниловском заводе. Роспись вручную, характерная для первого периода деятельности предприятия, отошла на второй план. С 1881 года здесь стали широко использовать декалькоманию (или деколь) — способ печатания рисунков на клеевой бумаге и перевода их на изделие, широко известный в Европе со второй половины XIX века. Деколь изготовляют в хромолитографии, представляющей собой воспроизведение многоцветных изображений, когда используются несколько последовательно наложенных печатных форм с одними и теми же рисунками (для каждой отдельной краски рисунки изготовляли вручную). Декалькомания позволила сократить затраты труда и времени, увеличить количество выпускавшихся изделий и существенно их удешевить. В конце XIX века Корниловы внедрили черно-белую фотопечать, или фотокерамику, — перенесение на изделие изображения керамическими красками с помощью фотографических процессов. Несмотря на то, что этот прием не заменял ручной техники, он стал популярным благодаря быстроте и дешевизне изготовления (илл. 18).

Перенимать технические новинки без осмысления было не в правилах Товарищества братьев Корниловых. Предприниматели всегда добавляли «изюминку». Так, сухую механическую печать оживило творчество привлеченных к работе уже зарекомендовавших себя художников — Елизаветы Меркурьевны Бем (1843 —1914), Ивана Яковлевича Билибина (1876—1942), Николая Николаевича Каразина (1842—1908) и Ивана Андреевича Гальнбека (1855 —1934). Б слову, Корниловы и раньше сотрудничали с известными мастерами. А.В.Селиванов упоминает, например, что для улучшения художественных качеств изделий «заказывались лучшимъ художникамъ оригинальные рисунки (Монферрону и др.)». Но в середине XIX столетия Корниловы такую практику еще не ввели в систему. Именно оригинальные проекты «модерновых» мастеров, работавших в «неорусском» направлении, определили «фирменный стиль» частного петербургского производства на рубеже XIX — XX веков.

Жанровые сцены художника-иллюстратора Н.Н.Каразина представляли собой изображения рыбаков, жниц, косарей, другие привычные для того времени сцены из народной жизни. С конца 1880-х годов эти «картинки» начали репродуцировать на фарфор. Авторские оригиналы, отличавшиеся неяркой палитрой, выглядели бледновато из-за дававшей блеск глазури. Чтобы изображения были эффектными, их слегка прописывали вручную, подчеркивая борта тарелок золоченой каймой. Но, по меткому замечанию исследователя русского фарфора Т.В.Кудрявцевой, «при этом лучшие работы отличались выразительностью композиций и привлекали остротой контраста станкового изображения и объемной формы». На обороте таких изделий красной надглазурной краской ставилась факсимильная подпись художника: «Съ орш. рисунка И.Каразина», а также появлялось предупреждение: «Воспроизведение запрещается» (илл. 19). Таким образом, предприятие, повышая художественную ценность своей продукции, стало первым, кто обеспечил защиту своих авторских прав. Этот рекламный ход Корниловы использовали не раз. Например, публикуя заметку в журнале «Нива», № 47 за 1889 год, рекламодатели не забыли добавить: «Выпущены в продажу фарфоровые чайные сервизы новых моделей (право собственности утверждено правительством)».

Е.М.Бём была хорошо известна еще до того, как ее пригласили на завод Корниловых. Незатейливые акварельные работы этой художницы тиражировались на открытках и календарях, в буклетах и периодических изданиях. Во второй половине 1890-х годов по ее эскизам Корниловы изготовили оригинальные серии тарелок, сразу же ставшие коллекционными. Изделия, в текстовом содержании которых упоминалось название города, позднее стали условно называть «Прозвища жителей русских губерний». Остальные изображения можно назвать «Всего понемножку» — именно так было обозначено одно из собраний репродукций художницы, изданное И.С.Лапиным в Париже. Своеобразные «фарфоровые открытки» колшоновались без учета круглой формы блюд и тарелок. Создавалось впечатление наложенной на тарелку карточки. Подпись «Близ. Бёмъ» для большей схожести с оригиналом специально не переносили на Дно (реверс) тарелки. Борт оформляли орнаментом в «русском стиле», обыгрывавшим национальные костюмы детей, и надписями, стилизованными под древнерусскую вязь: «НИЖЕГОРОДЪ — НЕ УРОДЫ», «ВОЛГА — ПЛЫТЬ ДОЛГА» и т.п (илл. 20).

Серия тарелок с воспроизведенными на них рисунками И.Я.Билибина к русским народным сказкам, появившаяся в начале 1900-х годов, до сих пор вызывает живой интерес у коллекционеров. Первоисточником для изображений послужили иллюстрации к изданию «Русские народные сказки», выпущенному в 1901 —1903 годах Экспедицией заготовления государственных бумаг. Тарелки с репродукциями (всего около двадцати) к сказкам «Царевна-лягушка», «Сказка об Иване-Царевиче. Жар-Птице и Сером Волке» и другим органично вписывались в «неорусские» интерьеры (илл. 21). Произведения И.Я.Билибина, как отмечают исследователи В.Знаменов и В. Мухин, «своей полихромией и цветовой активностью явились своеобразной переходной стадией, утвердившей в художественной практике предприятия графический и композиционный орнаментализм, пластическую стилизацию, колористический декоративизм». Национальный характер «билибинских тарелок» подчеркивался оформлением бортов сказочными пейзажами, медальонами с изображением лесных животных в чередовании с березами и елками или стилизованным орнаментом, напоминающим русскую вышивку.

Завод покупал и проекты штигличан, ежегодно выставлявшиеся в Соляном городке, где располагалось Училище технического рисования барона Штиглица. Среди них выделялись работы И.А.Гальнбека, дизайнера и архитектора, преподавателя училища (впервые имя И.А.Гальнбека в контексте разговора о корниловском фарфоре ввела искусствовед Т.В.Кудрявцева). В своих проектах известный художник и архитектор стремился искусно соподчинить форму предметов и декор. «В работах Гальнбека лекала модерна соединяются с декоративными акцентами неорусского стиля». Одной из отличительных черт его работ были ручки в виде зооморфных лепных фигурок — медведей, лошадок и других, а также «характерный для позднего модерна решетчатый мотив» (илл. 22). Продолжая широко внедрять тему коллекционной серии, в 1900-е годы по проекту И.А.Гальнбека Корниловы выпустили коллекции, которые условно можно назвать «Рыбы», «Птицы» и «Ягоды». На таких изделиях ставилась подпись автора-исполнителя эскизов — «ИГ», то есть Иван Гальнбек. Гравюрная статичность стилизованных изображений, помещенных на зеркала тарелок, и сопровождающие их надписи — «КАМБАЛА», «ТЕТЕРЕВЪ». «ЗЕМЛЯНИКА» и т.д. — как бы превратили серию в своеобразные атласы по ботанике и зоологии. Это стало своего рода ретроспекцией в XVIII век, когда на фарфоре очень часто копировали иллюстративный материал из известных научных трудов эпохи Просвещения.

Разрабатывая дорогие показательные серии, Корниловы не забывали и о своих основных покупателях, не всегда готовых тратиться на декоративные вещи. В «народном духе» изготовляли и ординарные изделия, которые украшали незатейливыми орнаментами, заимствованными из древнерусского декоративно-прикладного искусства. При этом предприниматели использовали и популярные мотивы начала XX века, например, воздушные «декадентские» ирисы в различных вариациях пастельных тонов. Однако в целом «фирменный стиль» завода братьев Корниловых был определен прежде всего «национальной темой». Разработка мотивов с опорой на русские традиции, начатая еще в период историзма, стала для завода главной в эпоху модерна. Именно эти изделия способствовали продвижению в сфере реализаций и выходу предприятия на международный рынок.

«Поставщик двора Его Императорского Величества»

Как уже упоминалось, большая часть изделий завода братьев Корниловых была рассчитана на самые широкие слои населения. Однако корниловский фарфор пользовался спросом и у дворянства и у крупной буржуазии. И не случайно. Для предприятия Корниловых, как и для других частных заводов России, «художественным ориентиром» был прежде всего Императорский фарфоровый завод. Но если большинство фабрик лишь подражало дворцовым вкусам, то Корниловы стремились достичь эталонного уровня совершенства, что им во многом и удавалось. В.Знаменов и В.Мухин справедливо замечают: «Выполняя в этом плане роль своеобразной лаборатории, предприятие адаптировало новации придворного искусства и одновременно вырабатывало собственные формы художественного выражения».

В 1843 году на Мануфактурной выставке в Москве заводу братьев Корниловых было присвоено почетное звание «Поставщика Двора Его Императорского Величества». Столь высокое звание могли получить только те, кто систематически в течение 8—10 лет выполнял придворные заказы. Корниловы по праву гордились своим новым статусом, стремясь всячески подчеркнуть право ставить на своих изделиях клеймо с изображением Российского государственного герба. На предприятии даже изготовляли монументальных орлов из фарфора, которые в размахе крыльев достигали целого метра! В архивном документе помимо года присвоения фирме звания «Поставщика Двора» указана и первая дата его подтверждения — 1861 год. Однако исследователи, в частности А.В.Селиванов, упоминают, что после 1843 года государственный герб давался «два раза въ послъдствш». К сожалению, вторую дату подтверждения установить невозможно, поскольку текст сохранился не полностью. Впрочем, известно, что «Поставщики Двора» должны были изображение российского герба сопровождать «указанием года пожалования этого звания». На сохранившихся бланках и титульных листах к каталогам корниловской продукции рядом с изображением символа России стоят три даты—1843, 1861 и 1882 годы. Из них удалось уточнить последнюю дату подтверждения правительственного звания.

Как «Поставщики» Корниловы получали особые заказы от Императорского Двора, значительно повышавшие статус предприятия. На заводе изготавливали и «доделки» (дополнения взамен утраченных предметов) для многих известных императорских сервизов. Объемы таких заказов можно себе представить, если знать, к каким грандиозным столовым ансамблям делали подобные дополнения, — это были Ропшинский (основной состав выполнен на ИФЗ в 1827 году), Собственный сервиз императорского дворца «Коттедж» в Петергофе (ИФЗ, 1827—1829 годы), сервиз императорской яхты «Александрия» (ИФЗ, 1830-е годы), Готический (ИФЗ, 1832 год), сервиз «с российским гербом старого образца» (ИФЗ, 1838 год), Ординарный сервиз Гатчинского дворца (ИФЗ, 1839—1840 годы), сервиз Великого князя Константина Николаевича, (ИФЗ, 1848 год), Банкетный сервиз Великого князя Александра Николаевича (ИФЗ, 1841 год) и другие (илл. 23). По заказу Кабинета Двора изготавливали и оригинальные сервизы, такие, как набор посуды для дачи «Ореанда» в Крыму Великого князя Константина Николаевича (1884—1900-е годы) или для яхты морского министра «Нева» (илл. 24). Корниловы выполняли также доделки к европейский сервизным ансамблям, например, к сервизу с синей лентой и орнаментом «глаз куропатки», изготовленному на Севрской фарфоровой мануфактуре в 1782 году, или к сервизу с рельефными белыми цветами на голубом фоне, сделанному на английском заводе Коалпорт (Coalport) в 1820—1825 годах (илл. 25).

По информации В.Карелова, в конце XIX века на фарфоровом заводе братьев Корниловых «были вручную вылеплены десять художественно оформленных унитазов, которые стали привычным предметом императорских дворцов».

Реализация продукции

Сбыт продукции, видимо, не вызывал у предпринимателей особых затруднений, что объясняется уже имевшимся опытом в этой сфере, — с 1791 года, еще до основания завода, братья Саввин Васильевич (муж М.В. Корниловой) и Василий Васильевич Корниловы торговали привозным фарфором. Предприниматели реализовывали свою продукцию в магазинах столицы и провинциальных городов России, в том числе Нижнего Новгорода, Томска и др. В Санкт-Петербурге у них было два фирменных магазина: в Гостином дворе — № 37 и № 86, по Садовой улице и на Невском проспекте, № 62 (по другим источникам, магазин находился в доме № 64 или № 66). На сохранившемся печатном бланке с отчетом о деятельности завода братьев Корниловых в 1875 — 1898 годах указан точный адрес магазина в Москве: «Кузнецюй мость, домъ Хомякова №3/333», который в документе приведен на четырех европейских языках.

Корниловские изделия можно было не только приобрести в магазинах, но и специально заказать. Так, например, один из образцов, позволяющий представить из делие в готовом виде, предлагает семь вариантов различных росписей борта тарелки (илл. 26. Скопировано от руки). На сохранившемся проекте отведено место (медальон) для предполагавшихся вензеля или герба заказчика. Возможно, такой лист входил в состав каталога изделий на заказ. Свой выбор декора и надписи заказчик фиксировал в особых бланках, которые отправляли в Цех живописцев. Частные заказы, помимо отдельных пред* метов с эмблемами, геральдикой или монограммами заказчиков, дополнялись также разработкой именных и подарочных сервизов. Пример тому — сервизный ансамбль для графов Шереметевых, лаконичный декор которого составлен из родового герба, дополненного лишь золоченой отводкой по краям предметов (илл. 2). Эти незатейливые, на первый взгляд, вещи отличаются высоким качеством белоснежного черепка без видимых производственных дефектов. Надо заметить, что и сегодня не каждое частное предприятие может похвастаться подобным совершенством технических характеристик своей продукции.

Как показывают счета и отчеты магазинов завода, целые организации заказывали продукцию у Корниловых, покупая ее оптом и в розниц). Рестораны, трактиры, кондитерские и гостиницы оформляли заказы сразу на большие партии. Это давало частному предприятию крупные единовременные капиталовложения. В 1905 году по проекту К.Э.Маккензена интерьеры гостиницы «Европейская» на Невском проспекте были перестроены в новом модерновом вкусе. Для модного столичного отеля Корниловы в 1907 году изготовили ванны «в стилистике итальянского рококо».

На рубеже XIX — XX веков Товарищество братьев Корниловых вело планомерные переговоры с западными партнерами из Франции, Германии, Дании,

Болгарии, Персии, США и Канады. Магазины сбывали продукцию через торгово-промышленные фирмы Парижа (Chez M-rs Nebel & Seelhoff, Puede Paradis, 27), Нью-Йорка (Chez M-rs Tiffani & C°, Union Square), Филадельфии (Bailey, Banks & Biddle C°) и Бостона (Shreve, Crump & Low C°).

Реализация продукции завода наглядно отражена в рекламах магазинов предприятия. В своих торговых точках Корниловы реализовывали изделия и других предприятий — майолику, фаянс и опак (высший сорт фаянса) отечественных фабрик Ауэрбаха, Нового, Бармина, Гарднера и других, зарубежных фирм Веджвуд, Виллеруа и Бок, а также «хрусталь заводов Баккара, Нечаева-Мальцева и богемскихъ».

Два раза в год завод устраивал распродажи бракованной и третьесортной продукции и объявлял на нее скидки, заранее оповещая покупателей о том, что «вновь устроенъ отделъ дешевыхъ фарфор, сервизовъ». Предприниматели реализовали свою продукцию и «полуфабрикатом», продавая не расписанный глазурованный фарфор тем, кто занимался живописью по фарфору. В частности, так называемое «белье» покупала мастерская Теребенева и Семячкина, существовавшая в Петербурге в 1840-е годы. Она специализировалась в литографировании рисунков на фарфоре, фаянсе и стекле. В качестве первоисточников компаньоны использовали репродукции из популярных изданий, таких, как двухтомный альбом «Народы России», изданный графом Рехбергом в Париже на французском языке в 1812 году. На фарфор переносились и знаменитые графические композиции русского живописца и графика А.О.Орловского, отражавшие повседневную жизнь простого народа. Отметим, что в XIX веке в Петербурге помимо компании Теребенева и Семячкииа были и другие частные заведения по росписи фарфора, такие, как мастерские Г.К.Бьерклунда, Вагина, Виноградова, К.Герасимова, А.Левчука, И.С.Семенова. Вполне вероятно, что эти студии тоже покупали «бельё» у братьев Корниловых. Поэтому не стоит удивляться, если на предмете рядом с маркой завода братьев Корниловых встретится еще одна марка, естественно, надглазурная (илл. 28).

Участие в выставках

Участие в отечественных и международных выставках Корниловы рассматривали как неотъемлемый залог успеха. Награды предприятию приносили не только технические нововведения, но и художественные достоинства изделий. Завод братьев Корниловых участвовал в российских мануфактурных выставках, первая из которых была проведена в 1829 году. В 1839 году на выставке в Петербурге Михаил Саввинович Корнилов был награжден «золотою медалью съ надписью «за полезное» для ношетя на шею на Аннинской лентъ». Департамент Мануфактур и Внутренней торговли сопроводил награждение напутствием: «ая Всемилостивъйшая награда послужить Вамъ поощрешемъ къ вашему усовершенствовать} заведетя Вашего». Такие же награды получили Петр Саввинович и Иван Саввинович на выставке в Варшаве в 1841 году. Коллекция корниловских регалий пополнилась еще одной золотой медалью, полученной Василием Саввиновичем в 1849 году на выставке в Петербурге. Отметим, что по правилам устройства мануфактурных выставок до 1848 года медали для ношения на шее не входили в разряд утвержденных наград, а испрашивались министром финансов лично у императора «въ случаъ особыхъ общеполезныхъ услугь, оказанныхъ фабрикантами». И только после 1848 года, когда Николай I утвердил новое «Положение о выставках», золотые и серебряные медали для ношения на шее на орденских лентах были включены в один из видов поощрительных наград. Возложенные на предприятие правительством надежды вполне оправдались — как уже упоминалось, в 1843 году на Мануфактурной выставке в Москве завод братьев Корниловых получил звание «Поставщика Двора». Заработав новый высокий статус, предприятие продолжило свои выставочные «гастроли» по России и за рубежом: 1865 год — Москва, 1866 год — Париж, 1870 год — Петербург, 1882 год — вновь Москва, 1888 год — Брюссель и Копенгаген, 1889 — еще раз Париж (на сегодня удалось выявить только эти факты), g Брюсселе Корниловы получили высшую награду — Diplome d’Honneur.

В конце XIX века завод братьев Корниловых, «который, по достоинству своихъ издълш, вслъдъ за Императорскимъ должен бьггь поставленъ во главъ всъхъ прочихъ русскихъ фарфоровыхъ заводовъ», по масштабу производства и качеству относительно недорогой для своего времени продукции был одним из лидеров среди частных российских предприятий. Корниловская продукция составляла конкуренцию даже такому капиталистическому «монстру», как фирма промышленников Кузнецовых, которые к концу XIX века почти полностью завоевали отечественный «керамический» рынок.

Марки

Авторы-составители марочника — Т.В.Кудрявцева, Т.Н.Носович, И.Р.Багдасарова. С момента основания предприятия в 1835 году и по 1839 год, когда в совладение вступили братья Корниловы, здесь использовалась надглазурная печатная красная марка с надписью в четыре строки: «ФАБРИКИ / братьевъ / Корниловыхъ / въ С.Петербурга» (марочник, № 1).

Графика следующей исполненной в той же технике марки, по замечанию исследователей В.Знаменова и В.Мухина, близка к изображениям западноевропейских клейм — в качестве организующего начала использован связанный в кольцо ремень, напоминающий очертания английского ордена Подвязки. Венчала круг шапочка Меркурия с крылышками (марочник, № 4). Эта выполненная красной краской марка ставилась в период с 1839 по 1840-е годы. С 1840-х по 1861 год использовалась та же марка (в красном, реже в зеленом цвете), но без крылатого атрибута вестника богов (марочник, № 5-6). В тексте сохранялась информация о названии и месте нахождения предприятия: «ВЪ С.ПЕТЕРБУРГЕ / Заводь / братьевъ / Корниловыхъ». Встречаются аналогичные марки, в которых слово «Заводь» заменено на «Фабрики».

К ранним маркам относятся и тисненные в массе литеры «БР / КО» или «БР К», что означает «Братья Корниловы» (марочник, № 2—3). Скорее всего, разработка данных клейм объясняется тем, что предприниматели продавали не расписанный фарфор. Марку, вдавленную в массу с помощью штемпеля, было удобно наносить перед вторым (глазурным) обжигом. Таким образом, отпадала необходимость в дополнительной операции — нанесении печатного клеима на глазурованное изделие, а «бельё» тавалось с клеймом изготовителя. Эти марки «в тесте» бы ли в обиходе до 1843 года. Позднее использовалась зеле ная печатная лларка «Б. К.», тоже наносившаяся под зурь (марочник, № 12). Она как бы пришла на смену тисненным в массе клеймам.

С 1843 года, когда заводу было присвоено звание «Поставщика Двора», в маркировке изделий появился один из типов герба Российской империи первой половины XIX века — двуглавый орел с поднятыми крыльями под одной короной, со скипетром и державой. Внизу символа России помещалась надпись, обрамленная по бокам завитками: «братъевъ / Корниловых / бъ С.ПетербургЬ». Эту надглазурную печатную марку употребляли до 1884 года. Отличие состояло в цветовом исполнении: до 1861 года — красная (марочник, № 7).; с 1861 года — синяя, черная или золотая в зависимости от уровня заказа и качества исполнения (марочник, № 8—10). Надо сказать, что на лучших вещах рядом с золотым орлом можно увидеть еще одну печатную «картинку» — адмиралтейский якорь на фоне ленты с надписью: «ПО ОСОБ. ЗАКАЗУ» (марочник, № 11).

Не совсем понятно, чем обусловлено то, что почти все исследователи называют 1884 год как переходный к новой марке. Учитывая вновь выявленные факты, начало использования следующего клейма логичнее обозначить 1882 годом — именно тогда Корниловы получили вторичное подтверждение присвоенного им звания «Поставщика Двора». Итак, с 1884 (или 1882) по 1917 год использовалась печатная надглазурная марка с изображением двуглавого орла на бирюзовом щите и надписью на бежевой ленте «ВЪ С.ПЕТЕРБУРГЪ / БРАТЬЕВЪ КОРНИЛОВЫХЪ» (марочник, № 14). Причем в силуэте двуглавого орла хорошо читается Малый государственный герб Российской империи. Этот вариант государственного орла, исполненный А.Фадеевым, был утвержден в 1856 году в ходе геральдической реформы, проводившейся под руководством Б.В.Кёне (в 1882 году были незначительно изменены детали). В 1900-е годы разработали несколько упрощенный вариант маркировки, с оглядкой на клейма предшествующих десятилетий (марочник, № 13). Но, судя по всему, из-за перегруженности элементами, он так и не прижился.

Вещи, выставляемые Корниловыми на продажу, они отмечали специально разработанными торговыми марками — печатными, тиснеными или бумажными. В текстовом содержании таких клейм нередко указывался адрес магазина (илл. 29).

Корниловский фарфор, соответствовавший международным критериям качества, маркировался специальными клеймами. В изображения экспортных марок привносился русский колорит. Показательна прямоугольная фабричная марка, с 1891 года использовавшаяся для изделий, предназначавшихся для продажи в США и Канаде. Бурый медведь на фоне лесного пейзажа и поныне воспринимается за рубежом как один из символов России. Медведь повернул голову налево, то есть на Восток, как бы в сторону своего дома — места своего рождения. В его левой лапе — чайник, намек на традиционное русское чаепитие. В правой — транспарант с аббревиатурой «J.H.V.» (возможен вариант: «J.RV»). Под изображением — надпись в две строки: «Made in Riisstu / by KomCow Bros». Впервые клеймо «Made in Russia» появилось именно на корниловском фарфоре в 1891 году, «когда в США был принят новый закон об экспорте» (марочник, N? 16). Рядом с экспортными марками завода на оборотной стороне изделий помещали названия фирм-посредников, о которых упоминалось выше.

На обороте изделий из огнеупорного фарфора, обычно в массе, теснили специальную надпись, подчеркивавшую их особенность: «Огнеупорный фарфоръ» (марочник, № 15). Марку, нанесенную штемпелем, применяли и для фаянса (марочник, № 18).

На одном и том же изделии встречаются «совмещенные» марки — нового и старого образца. Это объясняется тем, что при введении новой маркировки, какое-то время использовали сохранившуюся на складах выработанную ранее продукцию со старыми клеймами. С 1914 года, когда после вступления России в Первую мировую войну город на Неве поменял свое официальное название, в маркировке корниловских изделий вместо слов «въ Петербургъ» появилось более «патриотическое» — «Петроградъ» (марочник, № 17). Но в связи с переломными событиями 1917 года эта марка просуществовала недолго...

Фонд «Возрождение корниловского фарфора»

После Октябрьского переворота 1917 года завод братьев Корниловых был национализирован. Последний владелец мануфактуры — Николай Михайлович Корнилов (1850—1928), проживая в квартире при заводе, до 1927 года оставался плавным инженером предприятия.

В 1924 году во вновь переименованном городе фирма «братьев Корниловых» получила новое название в духе времени — Ленинградский фарфоровый завод «Пролетарий». В советское время здесь изготавливали «высоковольтные изоляторы, магнитовентильные разрядники и ограничители перенапряжения для линий электропередачи, электростанций, подвижного состава». Во время блокады завод работал на нужды Ленинградского фронта. После Великой Отечественной войны бывший «Поставщик Двора», ранее гордившийся своими золотыми медалями, в 1979 году был удостоен желанной награды советских предприятий — ордена Трудового Красного Знамени. С 1989 года предприятие вошло в состав межотраслевого государственного объединения «Энергомаш».

В период перестройки предприятие поменяло свое юридическое название, превратившись в Акционерное общество открытого типа — АООТ «Корниловский фарфоровый завод». Восстановление прежнего имени ничего не дало для пришедшего в запустение дела. В 1994 году директор предприятия Г.М.Иманов заявил: «Сейчас наконец принято решение передать часть площадей для восстановления прежнего производства, конечно, на современном техническом уровне. Для этого потребуются средства, которых пока нет». Средства до сих пор так и не нашлись. К сожалению, в конце XX века предприятие практически прекратило свое существование.

Однако у «поклонников» корниловского фарфора еще остается надежда. В 1999 году был утвержден общественный благотворительный фонд «Возрождение Корниловского фарфора». Он существует и сегодня. Его главная цель — пропаганда творческого наследия завода братьев Корниловых. В 2002 году учредители организовали художественную лабораторию, в которой работают современные мастера — продолжатели традиций корниловского фарфора О. Б.Александрова, А. Г. Баранов, Т. В. Баранова, В.А.Павлушин, И.В.Свиридова, Т.В.Соломатина, Е.А.Хрипач, А.Е.Яковлева. Они организуют выставки своих работ, предлагая на суд зрителей уникальные авторские творения — вазы, кофейные и столовые сервизы, наборы для кухни, скульптуру, различную сувенирную продукцию. Эти предметы, представляющие собой результат одного из творческих направлений петербургской школы фарфора, уже сегодня привлекают коллекционеров. Они выполнены из фарфоровой массы, предназначенной для производства электротехнической продукции. Отсюда — своеобразный молочный цвет черепка, несколько напоминающий знаменитый веджвудский «фаянс цвета сливок». Изделия «Фонда» маркируются синим клеймом с изображением медведя, держащего над головой, на подносе, две буквы «КФ», что означает «Корниловский фарфор> — это дань памяти крупнейшему прославленному частному фарфоровому производству России (илл. 30).

Ирина БАГДАСАРОВА

Фоторепродукции предоставлены автором.

Фарфор — из коллекции Государственного Эрмитажа.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 29 (июль-август 2005), стр.62