Клейма павловских ножей

Павловский исторический музей, открытый 18 декабря 1936 года при Павловском промысловом союзе артелей по обработке металлов, обладает коллекцией ножей, насчитывающей 504 единицы хранения1.

Как же формировалась уникальная коллекция ножей Павловского сталеслесарного района?

Одним из основных направлений создания коллекции ножей являлось систематическое ее пополнение изделиями предприятий района (как государственными, так и промысловой кооперации). За этим процессом бдительно следил первый директор музея Александр Иванович Ярунин (1876—1950), приложивший значительные усилия к ее формированию, а также к созданию и развитию самого музея: «Второй год работает Павловский районный промышленный музей, обязанный коренной реорганизацией Павловскому Метартельсоюзу. Втягивается понемногу в интересы музейного дела и местная госпромышленность: наряду с промкооперацией обновили экспонаты и заводы района. Исключение продолжают представлять собою только два завода из всего металлообрабатывающего района — это Сосновский «Металлист» и Лаптевский. Их экспонаты, выставленные в музее, относятся еще к 1932 году. Будем надеяться, что эти заводы в скором времени обновят свои экспонаты в музее, покажут свои достижения в полном объеме.

Трест «Росинструмент» в распоряжение музея дал недавно хорошо выполненные экспонаты, дающие представление о всем технологическом процессе по целому ряду металлоизделий, по обработке агата и т. п.

К недостаткам по экспонатам надо отнести недостаточное отражение последних новинок осваиваемой и выпускаемой госзаводами и промкооперацией металлопродукции. Не прониклись еще некоторые руководители производственных организаций сознанием, что экспонаты каждого нового вида изделий надо давать в музей, чтобы ярче отражать достижения как каждого отдельного предприятия, так и района в целом, знакомить с ними трудящихся, очень охотно посещающих музей»2.

В целом очевидно, что задачами функционирования такой долговременной выставки-музея являлись показ наиболее интересных достижений предприятий района, в том числе отдельных образцов, при создании которых были проявлены передовые технологии, материалы, конструктивные решения и т. п., при этом содержимое экспозиции могло применяться (и как видим — использовалось) в качестве рычага на нерадивых руководителей некоторых предприятий (политические цели остаются вне рамок этой статьи).

Предметом воздействия в особенной мере являлись расширение ассортимента выпускаемой продукции и постоянная борьба за качество, где важная роль отводилась клеймению изделий.

Поступление в музей ножевых изделий, изготовленных в период до 1917 года, имело гораздо менее обязательный и более непредсказуемый характер: «...мало у кого сохранились старые изделия, а иные просто не осознают, что таким изделиям место в музее, но тем не менее пополнение его все же стало очень заметным.

Для сопоставления с нашими изделиями в музее выставлены старые заграничные ножевые и замочные изделия. Правда, они уже несколько устарели. Заграничными изделиями настоящего периода музей не располагает. Здесь ему мог бы помочь трест «Росинструмент», получивший ряд заграничных образцов в 1937 году»3.

Необходимо отметить, что традиция использования в Павловском районе в производстве в качестве эталонных образцов лучших изделий (особенно заграничных) для их изучения и изготовления кустарями, возникшая еще в середине XIX века, так или иначе послужила в деле формирования коллекции ножевых изделий.

Еще в 1843 году в статье «Улучшение выделки стальных изделий у государственных крестьян Нижегородской губернии»4 сообщалось, что «г. Министр Государственных Имуществ приказать изволил приобрести здесь в С.-Петербурге в лучших магазинах разные стальные изделия по шести экземпляров, примерно на 100 р. сер., на счет хозяйственного капитала, и послать их в те волости Нижегородской губернии, где наиболее занимаются выделкою стальных вещей, и вещи эти хранить для показа желающим в волостных правлениях, под надзором членов правления, которые должны выдавать вещи мастерам на урочное время. На этом основании посланы были в ноябре 1841 года стальные вещи к Управляющему Нижегородскою Палатою Государственных Имуществ, который от 29 января сего года доносит, что присланными английскими образцами воспользовались доселе около 50 человек мастеровых этого дела, и некоторые из них достигли уже до того, что их работы нисколько не уступают в отделке и чистоте присланным английским вещам; только в перочинных ножах и бритвах закал не достиг той прочности, которою отличаются лучшие английские изделия».

Много позже силами Нижегородского отделения русского технического общества в Павлове был устроен музей образцов как панацея всех павловских зол: «чтобы поднять технику производства, долженствующую, по мнению председателя общества, вывести кустаря из его угнетенного экономического положения» 5.

Далее в статье «Павловские кустари» рассказывается о впечатлениях ее автора от посещения Павловского музея образцов: «Посетив его [музей], мы были поражены тем жалким состоянием, в котором он находится. Он помещается в 2-х шкапах, поставленных в местном женском училище. В них заключаются частью образцы таких предметов, которые, по отзывам кустарей, не представляют ничего нового для Павлова, где выделываются такие же вещи, не хуже выставленных. Сюда относятся ножи, ножницы, бритвы и т. п. Другие образцы, каковы — литые замки, утюги, коньки, вешалки и проч., хотя и не выделываются здесь, но бесполезны, отчасти потому, что для них еще нет сбыта, а частью вследствие того, что для производства их у кустарей нет ни знаний, ни инструментов. Да притом же все это в самом ограниченном, ничтожном количестве. Объяснений по поводу образцов никаких не делается, да и делать некому. Неудивительно поэтому, что кустари обращаются в музей очень мало. Нам говорили в Павлове, что образцы за все время существования музея брали всего один или два раза».

Также необходимо отметить, что и Александр Генрихович Штанге, создатель Павловской кустарной артели (впоследствии — Павловской артели, артели имени А.Г. Штанге, артели имени Кирова, завода имени Кирова), свою деятельность в Павлове начинал именно с должности заведующего подобным учреждением: «Два года тому назад явилась новая попытка устройства артели кустарей-ножевщиков. За это дело взялся известный в ученых обществах Петербурга, как ревностный фанатик кустарного дела, А.Г. Штанге, поселившийся шесть лет назад в Павлове с целью поработать по кустарному вопросу. Он сначала жил в качестве заведующего местным кустарным музеем, потом, как человек, преданный делу кустарей, был уполномоченным со стороны павловских кустарей»6.

Своеобразным далеким предшественником нынешней ножевой коллекции Павловского исторического музея явилась и промышленная выставка, проходившая в июле 1901 года непосредственно в селе Павлове, приуроченная к его посещению министром внутренних дел ДС. Сипягиным7.

«Выставка занимает коридор и две классные комнаты [павловского ремесленного] училища Главная часть выставки и собственно кустарная помещается в коридоре обширном, светлом, просторном. Витрин здесь немного, большинство экспонируемых изделий разложены коллекциями по несколько предметов в каждой.

Общее число экспонентов доходит до 300. Редкий из них ограничился представлением одного или двух предметов, большинство экспонирует разнообразные коллекции, так что общее число экспонатов весьма значительно».

Для участия в выставке свои экспонаты представили кустари сел Павлова, Ворсмы, селений Шишкина, Козловки, Вязовки, Тумботина, Ярымова, Хренова, Шепелева, Большого и Малого Мартова, Фроловского, Булатникова, Щербинина и др. Участвовали также Павловская кустарная артель и Павловское кредитное товарищество.

Немалый интерес представляет содержимое записной книжки корреспондента, освещавшего ход указанной выставки: «Наиболее крупными по числу изделий экспонентами являются в порядке моей записи: Нефедов из Вязовки — 10 ножниц, Шарчинин из Павлова — 12 ножниц, Денисов из Вязовки — 11 ножниц, Капустин из Тумботина — 38 ножниц, Глазков из Большого Мартова — 14 перочинных ножей, Медведев из Детковской волости — 18 перочинных ножей, Волков из Фроловского — 27 перочинных ножей, Назаров из Большого Мартова — 13 перочинных ножей, Мягков из Павлова — 10 пар столовых ножей и вилок, Чигин из Павлова — 14 плоских замков патентованных, Бедин из Ворсмы — 18 разных изделий, Емельянов из Павлова — 10 ножниц, Ишаев из Хренова — 14 ножниц, Бачин (Банин) из Павлова — 15 ножниц, Чилин из Павлова — 40 медных изделий, Сергеев из Павлова — 35 стальных изделий, Мочадеев (Личадеев) из Павлова — 36 замков, Воронин из Булатникова — 12 ножей, Барышев из Павлова — 11 хлебных ножей, Саянов из Щербинина — 14 ножниц, Ишаев Г. из Павлова — 10 винтовых замков, Волков из Малого Мартова — 19 перочинных ножей, Морозов из Павлова — 42 хлебных ножа, Морозов Н. из Павлова — 12 ножниц, А. Волков из Малого Мартова — 12 ножей с 13 приборами, Святов из Тумботина — 15 ножниц, Рябов из Павлова — 21 разное изделие, Илларионов из Павлова — 17 ножниц, Жирнов из Павлова — 14 перочинных ножей, Кокин из Хренова — 12, ножниц, Челин из Павлова — 61 предмет, Бобин из Погоста — 15 медных изделий, Шишигин из Сосновского — 14 репчатых замков разных сортов, Филатов — 14 ножниц, Самойлов из Павлова — 10 плоских замков, Шипихин из Павлова — 15 плоских замков. Ворсменские кустари почти все представили значительные коллекции числом до 40».

Среди экспонатов Павловской выставки 1901 года было много оригинальных по замыслу и прекрасно исполненных, свидетельствующих об изобретательности кустаря в своей области: «Нож представлен в многоразличных формах: столовый, мясной, перочинный, садовый и т. д.; нож никелированый, травленый, золоченый. ...Кустарь Бабин начинает прививать золочение, никелирование и травление по стали. На одном золоченом ноже вытравлено: «Не хитра моя работа — угодить была охота», на другом — «Деды ели просто, жили лет по сто».

Отдельно от кустарей экспонировались на Павловской выставке фабрики. В особой комнате были помещены витрины Завьяловых, Карачистова, Подкладкина, братьев Первовых, Кащеева, Калякина, Щеткина, Подшибихина, Пиногорова, Кондратова.

«Не лишне остановиться на изделиях Кондратова. Они до того изящны, художественны и... дороги, что помещены в атласные коробки, словно бриллиантовые вещи. Например, полдюжины ножей и вилок, золоченых и травленых по изящным узорам, действительно представляют роскошную работу. Тут же лежит золоченый и с тонкими рисунками топор. Трудно сказать, какое практичное применение может иметь это изделие. Дорогой нож, вилка найдут еще себе сбыт, а топор... Кто будет работать золоченым топором?».

К сожалению, ветхие газеты, сохранившие описание указанных событий, лишь самое немногое, что осталось от той выставки.

Публикацию клейм ножевых изделий, по мнению автора статьи, может неплохо дополнить материал о подделке таких клейм. Явление, о котором говорилось, например, в статье «О клеймении русских ножевых изделий» журнала «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» (№ 7—8,2011), имевшее массовый характер в Павловском районе до 1917 года, в период проведения новой экономической политики в молодой Советской республике получило новое развитие. Власть, как могла, с ним боролась. О подделке клейм с изрядной долей иронии рассказывалось, например, в 1924 году в статье «Павловские очерки»1 2 3 4 5 6 7 8: «Конечно, к рынку хозяин приспособляется с особенной ловкостью. Он продает вам старый известный «завьяловский», «кондратовский» и «теребинский» товар. По желанию можете заказать партию товара с любым клеймом. При заказе у предпринимателя или у кустаря после соответствующих переговоров вас непременно спросят:

— А клеймецо какое прикажете?»

В массовом порядке продолжалось и использование старых дореволюционных клейм:

«Мне часто приходится ходить к кустарям, и частенько я встречаю у них старые клейма Завьяловых, Кондратовых.

— Кому эти ножи? — спрашиваю.

— В Павлово, Муромскому тресту.

Неужели советская власть и партия дорожит старыми хозяевами и разрешает ставить клейма» 9.

Такая маленькая, едва видная заметка, опубликованная в районной газете анонимным корреспондентом, тем не менее сразу же вызвала опровержение со стороны Муромского металлотреста, которое и было помещено буквально через неделю в той же павловской газете «Смычка»: «Никаких ножей со старыми Завьяловскими и Кондратовскими клеймами Мур. Металлотрест от кустарей не принимает, и ему нет никаких оснований дорожить такими клеймами, потому что для своего фабричного товара он имеет достаточно авторитетное собственное клеймо с «Ильей Муромцем», а кустарный товар им принимается лишь с клеймами самих производителей товара, т. е. соответствующих кустарных артелей или кустарей»10.

Но ведь было же что-то такое, не зря об этом сообщалось еще в одной центральной газете «Экономическая жизнь»: «...собеседники сообщили мне, что вот-де Муромский трест куда умнее: тот, приспособляясь к рынку, на всех своих изделиях ставит клейма старых фабрикантов: Завьялов, Кондратов и т. д. (Факт. Кстати, это теперь запрещено законом)»11.

Содержимое новых клейм, пришедших на смену хорошо известным старым, вызывало если не неприятие у потребителей, то, по крайней мере, много вопросов: «Помилуйте, что это за слово для потребителя? Прямо как из пугача — ПРУМП12! За его же деньги вы потребителя пугаете! Разве это клеймо? Крестьяне этого слова и выговорить не могут. (Крестьяне действительно считают, что это слово женского рода и так его и склоняют: прумпа, прумпе, прумпу, прумпой и т. д. Это те, что могут выговорить, а иные коверкают: друмба, прунда и т. д. И это окрестные крестьяне! А что же дальше?)»13.

С учетом известной связи между четким и понятным клеймом и конечным качеством изделий в статье «В борьбе за качество продукции»14, опубликованной в газете «Правда», говорилось: «Павловский район, этот русский Золинген, является одним из крупнейших поставщиков металлических изделий на огромном русском рынке. Напильник кустарей Дыденкова, Мартынова, Завьялова по качеству, пожалуй, не намного уступит германскому. Замок Чилина и ножницы Малицкого тоже хороши.

Но можно прийти в ужас от того товарного мусора, который Павловский район теперь выбрасывает на рынок. Портятся сотни пудов драгоценного металла. Совершенно негодные предметы прикрываются красивыми упаковками», и далее выдвигалось требование, чтобы каждый кустарь на своей продукции ставил свое клеймо-фамилию.

Горьким упреком для павловских кустарей стала и очередная статья в другой центральной газете «Кустарь и артель» под вызывающим названием «Это павловские? Не надо!»15: «Не раз приходится слышать разговоры о том, что изделия павловских кустарей из рук вон плохи...

Мнещадо было купить топор, клещи, стамеску и еще кое-какую мелочь. Зашел на Мясницкой, в Москве, в магазин под вывеской «Союз Промкооперации». Был уверен, что только тут смогу достать то, что мне надо. Но что мне подали? Так называемый тульский топор из чистого железа. Клещи из Павлова без клейма, тоже железные. Стамеска с клеймом, но что это за клеймо — при всем желании разобрать невозможно.

Стал ходить по частным магазинам — тоже подают павловскую дрянь, и, если предлагали хорошее, — к сожалению, заграничное.

На Сухаревке выбор оказался лучше, но павловский товар весь идет, как павловский, никто нигде не спросит вещь какой-нибудь кустарной артели. Исключение — топор фабрики бывшей Кондратьевской и еще топор муромского Промтреста воротил себе былую славу.

Союз павловских артелей должен на этот вопрос обратить самое серьезное внимание. Артельное клеймо должно быть порукой за качество товара артелей.

Надо клеймо сделать без особых украшений, главное — разборчиво, и за этим строго следить».

Очевидно, что в какой-то момент ситуация в Павловском районе — невысокое качество выпускаемых изделий, подделка товарных клейм, их повсеместное отсутствие, там, где они должны были быть, — потребовала и таких резких откликов в центральной прессе.

Но вернемся все же к ножевой коллекции Павловского исторического музея. Фотографии и сведения об отдельных, наиболее интересных, по мнению автора статьи, экземплярах планируется привести на страницах журнала в недалеком будущем, сейчас же вниманию читателей предлагается перечень клейм ножевых изделий, находящихся в Павловском историческом музее, с самыми краткими сведениями о предприятиях, применявших указанные клейма (таблица).

При этом к числу важнейших сведений об отдельных клеймах в виде буквенных сокращений (БМА, БМЗ, ГАЧ, ГАЖ, КАКА, РА, РЗ и т. д. — долгое время занимавших умы коллекционеров павловских ножевых изделий) может быть отнесена их расшифровка на основе информационных данных Павловского исторического музея.

Также нужно отметить, что приведенная ниже таблица не исчерпывает в полной мере всего многообразия клейм коллекции ножевых изделий музея — ее формирование производилось в избирательном порядке с учетом (в основном) предыдущих публикаций в журнале «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» по данной тематике: «О клеймении русских ножевых изделий» (№ 7—8, 2011) и «Павмурмет, Метартельсоюз...» (№ 11, 2011).

Игорь ЗАВОРОТЬКО

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 101 (ноябрь 2012), стр.80