Как известно, Роуленд Хилл, тщательно разрабатывая проекту первой в мире почтовой марки, серьезно задумывался о том, чmo следует предпринять, чтобы обезопасить ее от потенциально неизбежных подделок, Исходя именно из этих соображений, он предложил в качестве ключевого «защитного элемента» давать на марке портретное изображение, как наиболее трудное для фальсификации. Его целью было обезопасить государственную noчmy от убытков, которые могли бы ей принести фальшивые марки. Имелась в виду опасность со стороны лишь одного вида подделки — подделки в ущерб почты. Но есть и другой вид фальсификации, другая сторона вопроса - подделка в ущерб коллекционерам. И сторона эта столь многогранна, что сегодня международная ассоциация филателистических экспертов (АIEP) регулярно выпускает объемистые тома, в которых подробно рассказывается обо всех раскрытых ухищрениях «фальшивомарочников».
В середине XIX века, в самом центре Европы, некий господин Людвиг Мерсье из Швейцарии приобрел маленькую типографию, чтобы печатать в ней заведомо фальшивые марки, имитирующие те, что пользовались у коллекционеров повышенным спросом. А чтобы не вступать в конфликт с законом, этот предприимчивый господин в рекламном объявлении назвал свою продукцию официальными копиями редкостей, снабжая их при этом мелкой текстовой полоской, подтверждающей, что вы держите в руках не оригинал, а его факсимиле.
И хотя псевдоредкости из этой типографии выходили регулярно, но отсутствие как надлежащего опыта, так и необходимых филателистических знаний не позволили Людвигу Мерсье развернуть, казалось бы, беспроигрышное дело. Однако столь перспективной идее не пришлось кануть в небытие. Очень скоро ее по достоинству оценил один из самых известных фальсификаторов в мире филателии. Имя его Франсуа Фурнье.
Как только злополучная типография начала приносить хозяину одни лишь хлопоты, Франсуа Фурнье сразу же приобрел ее у незадачливого «первопечатника», затем не только поставил на поток производство «официальных копий редких марок», как он именовал свою продукцию, но и учредил специальный филателистический журнал, в котором с удивительным нахальством начал пропагандировать их, утверждая, что теперь даже коллекционер со скромными финансовыми возможностями сможет «закрыть дырки» в своем альбоме, поместив в него превосходные копии редких марок, известных в ограниченном количестве экземпляров, а значит, и имеющих огромную стоимость.
Несмотря на явно криминальную подоплеку всего предприятия, Франсуа Фурнье так виртуозно проворачивал каждую новую операцию с очередным раритетом, что даже опытные филателисты не всегда могли отличить «копию» от оригинала. Дело в том, что, разохотившись, он нередко «забывал» поставить на очередном «произведении» изначально обязательный текст, удостоверяющий, что это не оригинал.
Так, например, для изготовления «копий» редких и дорогих марок Российской империи 1884 года, имевших баснословно высокий по тем временам номинал в три, пять и даже семь рублей, он приобретал оригинальные марки с обрывками полей печатных листов, которые оказывались столь широкими, что позволяли хозяину типографии изготовлять свои «копии» на самой что ни на есть подлинной бумаге, на которой вдалеке от его типографии печатались оригиналы.
Прибыльное дело заглохло само собой со смертью Франсуа Фурнье, пришедшейся на начало XX века. А когда отгремели пушки Первой мировой войны и коллекционеры вновь засели за свои альбомы, женевский клуб филателистов выкупил не только его типографию, но и все хранившиеся в ней клише у новых хозяев, явно равнодушных к «гениальным» идеям предшественника. После чего, как в назидание филателистам всего мира, так и в помощь экспертам, было изготовлено 430 абсолютно идентичных альбомов, куда вклеивались образцы продукции Франсуа Фурнье. «Альбомы Фурнье» очень быстро разошлись. Кстати, в отличие от прежних фальсификатов, они абсолютно оригинальны и стоят сегодня на филателистических аукционах больших денег.
Другая, не менее поучительная история, связанная с фальсификацией марок, также произошла в середине XIX века, когда некий предприимчивый француз по имени Давид-Мария де Майрена «осчастливил» коллекционеров, выпустив марки никогда не существовавших государств. Забегая вперед, отметим, что расцвет этого вида мошенничества пришелся на конец бурного на перекройку политической карты мира XX столетия. Но возвратимся в более спокойные времена.
В процессе колонизации французами Индокитая на эту землю хлынул поток миссионеров, среди которых был и де Майрена. Попав в племя седангов на территории Аннама, вошедшего впоследствии в состав Вьетнама, он решил, возвратившись обратно в Европу, «прославить» его на весь мир, тем более что в Аннаме наш миссионер женился на самой настоящей принцессе (само провидение послало ему случай «открыть» новое королевство). Так и случилось, когда к торговцам марками попали никому ранее не ведомые почтовые миниатюры «Королевства Седанг». Однако очень скоро все выяснилось, и псевдокороль был вынужден как можно скорее «уйти в изгнание». Чтобы покрыть долги, связанные с изготовлением фантастических марок, ему пришлось не только задешево продать практически неразошедшийся тираж, но и для придания всей затее пущего правдоподобия снабдить «марки» оригинальным «штемпелем» с не менее загадочной надписью, чем само «Королевство Седанг». Кстати, практически одновременно появился и еще один фантастический выпуск марок таинственного «Амой-Гонконг-Шанхай-Нингпо».
В отличие от неудавшегося короля Седанга, другие «маркоделы» тех времен были скромнее, «всего лишь» помещая на марки свои портреты (вспомним о знаменитом канадском почтмейстере, поместившим свое изображение на марке вместо традиционного портрета царствовавшей королевы Виктории), как, например, на фантастическом выпуске марок Явы.
С индонезийским архипелагом связана еще одна интересная история, происшедшая уже по завершении Второй мировой войны. На территории Южных Молуккских островов, входивших в состав только что получившей независимость Индонезии, были открыты богатые запасы нефти. Местные сепаратисты, чтобы ни с кем не делиться будущими прибылями, задумали провозгласить новое государство — Республику Молуккских островов, для которой в одной из венских типографий заранее заказали ряд красивых крупноформатных марок. Авантюра не удалась, путч был подавлен, а невыкупленные заказчиками «марки» типография перепродала торговцам, которые, пока все дело не выяснилось, какое-то время предлагали их коллекционерам по всему миру.
История повторяется... Имело свое повторение и «дело
Фурнье» в Европе, приходившей в себя после кошмаров Второй мировой войны, когда один молодой, но очень изобретательный итальянец по имени Жан де Сператти, сознательно вступив в конфликт с законом, прославился на весь филателистический мир.
Жан де Сператти вошел в историю под именем «Рубенса филателии». Он утверждал, что если можно делать копии картин, то почему нельзя копировать марки? Этим «копированием» он занимался и в межвоенный период, но расцвет его деятельности пришелся на первое послевоенное время, до тех пор, пока в 1947—1948 годах не разгорелся скандал вокруг его «произведений». Погорел «Рубенс» на франко-итальянской границе, когда таможенники ареарестовали его за попытку провезти многосоттысячные филателистические редкости, не задекларировав их. И никакие объяснения хозяина, что везет он не оригиналы, а ничего не стоящие копии, в расчет не были приняты. После длительного и скандального процесса Жану де Сператти дали срок и присудили к уплате огромного штрафа, который, однако, в силу того, что кодекс не учитывал всех коллекционных ухищрений, «усох» до пяти тысяч франков. А отбыв срок заключения и выйдя на волю, Жан де Сператти взялся за перо и написал брошюру «Филателия без экспертов».
В ней он авторитетно утверждал, что при современной (еще его времени!) полиграфической технике можно изготовить любую подделку, распознать которую не сможет никто из профессиональных филателистов. Как знать, может, это и стало одним из поводов учреждения Международной ассоциации экспертов-филателистов, ставшей регулярно выпускать даже не брошюры, а объемистые труды, обстоятельно рассказывающие о тайнах филателистических фальсификаций и способах их определения.
Андрей СТРЫГИН
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 84 (март 2011), стр.136