Европейская мода на восточные шали тесно связана с именем Жозефины Бо-гарне, первой супруги Наполеона. Предание гласит, что будущая императрица, питавшая особое пристрастие к восточной экзотике, была обладательницей нескольких сотен великолепных шалей, которые служили нарядным дополнением к ее однотонным, тонким платьям из прозрачного муслина и газа. При помощи шалей она не только умело подчеркивала красоту и изящество движений, но и широко применяла их в интерьере в качестве роскошных покрывал и драпировок.
Прекрасная идея подчеркнуть благородную простоту ампирного платья роскошной узорной шалью, превратив ее в подобие античного плаща, была по достоинству оценена самыми блистательными красавицами Франции. Знаменитая Жюли Бернар Рекамье — муза, вдохновлявшая стольких художников и поэтов, — ввела в моду знаменитый танец «па де шаль», исполнявшийся девушками почти целое столетие. Умение красиво и непринужденно носить шаль особенно ценилось в свете: она легким шлейфом ниспадала с обнаженных плеч, обвивала стан и руки, драпировалась вокруг талии. Количество шалей в гардеробе парижанки приравнивалось к количеству драгоценных ювелирных украшений и не только свидетельствовало о вкусе владелицы, но и красноречиво говорило о размере ее состояния.
Под натиском моды дорогой товар потоком хлынул сразу из нескольких восточных стран. Особо ценились шали, созданные в «цветущей долине» Индии — провинции Кашмир. Эти тонкие тканые покрывала изумительной красоты издавна вывозились в страны Востока и Запада в качестве дорогих даров. Секрет неизменного интереса к кашмирским шалям — в их высочайшем качестве, основанном на применении сложных приемов узорного ткачества, передававшихся из поколения в поколение. Для их создания применялся особый пух, который жители горных районов с риском для жизни собирали на неприступных скалах во время линьки диких коз. Из него — после сложной обработки — изготавливалась тонкая шерстяная пряжа с шелковистым блеском.
Центральное место в красочной сложной композиции узора кашмирских шалей обычно занимает крупное стилизованное изображение цветущего дерева — древнего символа процветания и благополучия. Поле крупного мотива сплошь заполняется более мелкими элементами причудливо изогнутых ветвей, крупными и мелкими цветами, листьями и бутонами, свободно парящими или сидящими на ветках среди цветов птицами, «бобами», часто вводятся переработанные архитектурные изображения. Цветовое решение строится на гармоничном сочетании мягких глубоких тонов, тщательной проработке каждой детали.
Тканый узор образуется путем плотного переплетения горизонтально натянутых нитей основы с поперечными уточными рядами. Существует несколько способов создания многоцветного узора на тканом полотне. Сложность работы определяется не только методом образования узора, но и количеством горизонтальных и вертикальных рядов в готовом изделии: чем тоньше нити, тем их больше.
Сложные многоцветные тканые орнаменты кашмирских шалей создавались так называемым узелковым способом, при котором нить одного цвета прокладывалась в границах рисунка на лицевой стороне и закреплялась на изнанке особым узелком. В процессе создания узоров одновременно использовались несколько сотен челноков с разноцветными нитями, и если учитывать, что границы одного цветового пятна индийской шали не превышают одного миллиметра, то легко представить, насколько трудоемким был процесс создания подобного орнамента. Для лучшего запоминания сложной последовательности переплетения тончайших нитей многоцветный узор зашифровывался в слова особых песен, исполнявшихся во время работы.
На изготовление одной шали уходило до двадцати месяцев упорного труда. Готовое изделие довольно больших размеров, прекрасно сохранявшее тепло, было настолько легким и тонким, что свободно проходило сквозь кольцо.
В XVIII веке для упрощения и ускорения работы индийских ремесленников тканые узоры кашмирских шалей стали дополняться вышивкой. Узор вышивки был одинаковым с лицевой и с изнаночной сторон. Причем включение этого способа орнаментации было настолько искусным, что понять, где кончается тканый и начинается вышитый узор, довольно сложно.
В начале XIX века настоящая кашмирская шаль во Франции оценивалась в две тысячи франков. Высокая цена делала недоступными подобные изделия для большинства модниц. Их приобретали лишь дамы узкого аристократического круга. Для удовлетворения возрастающего спроса английские и французские ткацкие мануфактуры освоили менее трудоемкий метод изготовления шалей и шарфов с изысканным рисунком, расположенным лишь на лицевой стороне изделий. Уже в 1801 году на Парижской выставке появились первые образцы переработанного изысканного восточного узора.
Не осталась в стороне и Россия. Одними из первых наладили модное производство фабрики Секерина и знаменитая Купавинская — князя Юсупова, которая работала по европейской технологии: по шелковой основе ткали утком из дорогостоящего тибетского пуха, приобретавшегося на Нижегородской ярмарке. Интересные замечания о Купавинской мануфактуре содержатся в письме г-жи Вильмот из России в Ирландию. Она пишет, что «производство на ней шалей и шелковых тканей прекрасной выделки доведено до великого совершенства» и что «они нисколько не уступают тем, которые ей случалось видеть в Лионе». Однако на изготовление индивидуальных заказов уходили долгие месяцы, а создание сложных узоров требовало постоянной смены станков, что, несомненно, было убыточным для крупного производства.
Более плодотворными оказались опыты владельцев вотчинных поместий, устроивших небольшие мастерские по изготовлению «кашмирских» шалей, на которых применялся труд крепостных мастериц. Наиболее известными из них стали заведения Н.А.Мерлиной, В.А.Елисеевой и Г.А.Колокольцова. Для изготовления тонкой, идеально очищенной пряжи часто использовалось отечественное сырье — пух сибирских сайгаков и вигоней, который тщательно вымывали и многократно прочесывали частыми гребнями мамонтовой кости. Спряденная из такого пуха нить длиною 4 500 метров весила не более 13 граммов. Существует предание, согласно которому помещица Елисеева нить за нитью распустила настоящую кашмирскую шаль, чтобы понять, «каково должно быть устройство стана, на коем шаль сия была выткана. В сих предварительных испытаниях протекло пять лет, в продолжение коих было устроено и разрушено множество станков». Многочисленные эксперименты завершились потрясающим успехом благодаря применению гобеленной техники тканья. Рисунок на шарфах и шалях был двусторонним, это достигалось путем тщательного заделывания концов тончайших нитей.
Части шалей ткались отдельно, а затем соединялись тонким, едва заметным швом. У шалей была гладкая однотонная середина. Иногда ткались длинные шарфы, состоящие из разноцветных полотен, соединенных при помощи узкой орнаментальной полосы. Особой красотой выделялись богато орнаментированные борта и вставки-наугольники.
Узорные части шалей состояли из ритмически повторяющихся цветочных мотивов: плотных кистей сирени, лесных ландышей и незабудок, полевых ромашек, пышных роз и пионов. Цветы собраны в небольшие изящные букеты, словно склоненные под внезапными порывами ветра, и часто своими очертаниями образуют древние восточные мотивы. Естественное свободное расположение и живописная точность в передаче природной красоты растений придают изображениям объемность. Сочные цвета с тонко проработанными тональными переходами создают удивительно красивую цветовую гамму. Для создания столь сложного узора, включавшего от тридцати до шестидесяти нитей различных цветов, требовались нежные пальцы и острота зрения. Работу выполняли семнадцатилетние девушки, которые после десятилетия подобного напряженного труда практически теряли зрение.
Искусство создания русских двусторонних тканых узоров вызывало удивление и восхищение современников. Представленные на многих российских и международных выставках шарфы и шали удостаивались самых высоких наград, их приобретали члены императорской фамилии, их сравнивали со шпалерами и оценивали как подлинные произведения искусства. «Какое мягкое полотно, какие живые краски, какие замысловатые узоры — все в совершенстве», — восклицает князь И. М. Долгорукий и тут же с горечью добавляет: «работа их превосходная, но не по нашим деньгам такая роскошь».
К 30-м годам XIX столетия русские мануфактуры освоили более простую технику ткачества сложных восточных узоров, получившую название «выстриж-ной». Этот способ, схожий с европейским, значительно удешевлял готовую продукцию. Цветные нити утка «пробегали» всю длину шали, образуя узор на лицевой стороне. Уточные нити закреплялись, свободно свисая с оборотной стороны. Для облегчения веса изделия часть свисающих на изнаночной стороне нитей срезалась. «Выстрижные» шали были довольно больших размеров, квадратной или прямоугольной формы, с узкой каймой и разноцветной короткой бахромой, завершающей два противоположных конца. Для узора очень характерен однотонный фигурный средник, от которого расходятся огромные, причудливой формы лепестки, сплошь затканные стилизованным растительным орнаментом из пышных цветочных букетов, восточных «огурцов» и «опахал». Плотные добротные шали с тщательно разработанным ковровым узором, выполненные в теплой цветовой гамме, пользовались особым спросом среди зажиточного купеческого сословия. Подобную продукцию выпускали сразу несколько фабрик. Самые известные из них — мануфактуры братьев Гучковых, Майкова, Савостьянова и Сопова в Москве, а также предприятие Путониных в Серпуховском уезде. Постепенно на мануфактурах усовершенствовали оборудование, что значительно убыстряло процесс ручного труда.
Массовое производство дешевой продукции, вытканной машинным способом, относится к концу XIX столетия. Чаще всего — это небольшие квадратные платки со сплошным ковровым заполнением. Четкий механический узор решен в ярких тонах анилиновых красителей. Оборотная сторона состоит их протянутых разноцветных нитей, что делает их значительно более грубыми в сравнении с платками и шалями, выполненными в «выстрижной» технике.
Кашмирские шали работы русских крепостных стали уникальным явлением в узорном ткачестве и поэтому представляют большой интерес как для музейных коллекций, так и для частных собирателей. На изделиях мануфактуры Н.А.Мерлиной можно встретить тканое клеймо: над буквами «Н.М.» помещен двуглавый орел с овалом на груди, в который заключено изображение Георгия Победоносца. Особо ценны шали, полностью собранные в мастерских Колокольцова, Мерлиной и Елисеевой, но таких экземпляров в музейных собраниях единицы. Сложно определить их настоящую цену в наши дни, если учесть, что в период расцвета производства они оценивались в несколько тысяч рублей. Гораздо чаще можно встретить шали, собранные из отдельных частей кустарным способом. Очень ценный для собирания материал — фрагменты узорных вставок и бортов, дающие представление о разнообразии художественного оформления русских шалей в первой половине XIX века.
Гораздо больше сохранилось ковровых шалей, среди которых наибольшую ценность представляют экземпляры, выполненные в «выстрижной» технике. К сожалению, подобные вещи встречаются на антикварном рынке не так часто. Цена подобного предмета определяется прежде всего его художественными достоинствами, сохранностью и наличием клейма изготовителя. Изображение клейма владельца фабрики часто включалось в тканый орнамент или печаталось краской поверх кромки одного из углов шали. Иногда, помимо клейма или вместо него, к изделию прикреплялась свинцовая пломба с оттиском фамилии владельца. Пломбы часто срезали за ненадобностью или они терялись, а краска отпечатанных клейм стиралась и утрачивалась со временем, что значительно усложняет точное определение места и времени производства. В подобных случаях цена предмета зависит от сложности тканого узора.
Не так давно на одном из антикварных салонов в ЦДХ была выставлена «выстрижная» шаль очень больших размеров. Ее поле было разбито на несколько гладких разноцветных секторов и обрамлено узорной каймой, затканной сложным ковровым орнаментом. Такая шаль необычного композиционного и цветового решения могла бы достойно дополнить любую музейную коллекцию. Ее оценили в три тысячи долларов США, и она мгновенно нашла своего покупателя. И это неудивительно: причудливые восточные узоры в русском исполнении — тонкие и удивительно красивые — вряд ли оставят равнодушными как истинных знатоков декоративно-прикладного искусства, так и просто ценителей старины.
Наталья НЕЧАЙ
Фото Игоря НАРИЖНОГО.
Антиквариат Предметы искусства и коллекционирования №1-2 (14) январь-февраль 2004 стр.108